– О-хо-хо, – вздохнул маэстро Салазар. – Хорошо школярам на вакациях – всех забот денег на выпивку сыскать.
– Мик, – обратился я подручному. – Не подведи меня. Не вздумай напиться, прежде чем покончим с делами.
– Со всеми делами разве что на том свете покончим, а на небесах не наливают, знаешь ли!
– Так нам вознесение на небеса и не грозит, – хмыкнул я, снял шляпу и несколько раз обмахнул ей лицо. У реки зной худо-бедно разгонял свежий ветерок, а в городе не ощущалось ни малейшего дуновения воздуха. Вся надежда была на белые кудлатые облачка, которые к исходу дня вполне могли обернуться грозовыми тучами и пролить на столицу освежающий дождь.
– Ладно, идём!
И мы пошли. Несмотря на уже начавшиеся каникулы, в университетской округе оказалось на удивление людно, и в пивных не было свободных мест, не на всех хватало даже выставленных на улицу столов. Школяры толпились у входов в таверны, пили и закусывали острыми жареными колбасками стоя. Разносчицы обходили их, раздавали с подносов кружки, убирали плату в нагрудные карманы фартуков и спешили за новыми порциями вина и пива, а юнцы точно так же курсировали, только к сточным канавам и обратно.
И ещё все понемногу стягивались к площади у главного корпуса университета, откуда доносился перестук барабанов, пронзительный визг дудок и слаженный рёв подвыпивших школяров. Мы с Микаэлем переглянулись и, не сговариваясь, свернули на соседнюю улочку, решив обойти это столпотворение стороной.
Не вышло. На следующем перекрёстке пришлось пропускать длиннющую процессию разгорячённых молодчиков в бело-сине-зелёных одеяниях цветов столичного университета. Вырядились те почище ландскнехтов: все красовались беретами и шляпами с длинными перьями, пышными рукавами и штанинами с декоративными разрезами, начищенными до блеска кожаными туфлями с загнутыми носами. Тут же вышагивали музыканты с барабанами и длинными дудками, которые заканчивались широкими раструбами. Шум и гвалт стоял такой, что заложило уши.
И так снова, и снова. Разгорячённые лица, распахнутые в крике рты, мокрые от пота рубахи. И просто море агрессии и азарта.
Микаэль уставился на меня с немым изумлением, но я лишь махнул рукой. Видят небеса, не имело смысла надрывать глотку, пытаясь переорать толпу. Слова попросту канули бы в творящемся кругом бедламе.
В отличие от подручного, для меня происходящее загадки не составляло. Просто в сопровождении многочисленных болельщиков выдвигалась на игру в мяч команда университетского округа. Забава эта была чрезвычайно популярна в Ренмеле, участвовали в ней решительно все кварталы, цеха и общины, благо особой сложностью правила не отличались. По сути, правил было два: запрещалось использовать любое оружие и доспехи, а для победы требовалось занести набитый тряпками кожаный мяч на базу противника. И не имело никакого значения, получится добиться этого хитроумными передачами-бросками или путём прорыва обороны соперника в кулачной сшибке. Без драк, к слову, не обходилась ни один матч, и знакомые профессора-медики утверждали, что по тяжести травм и количеству жертв игра уступала разве что дуэлям.
Команда наконец миновала переулок, мы с Микаэлем вломились в поредевший хвост процессии, перешли через дорогу и двинулись в обход университета к столичной резиденции Вселенской комиссии по этике. На ходу я просветил бретёра о правилах игры в мяч, и тот презрительно фыркнул.
– Развлечение черни!
– А вот тут, друг мой, ты не прав. Случалось сходиться в схватке за обладание кубком маркизам и герцогам.
Маэстро Салазар лишь скептически хмыкнул, а я придержал его и сказал:
– Нам сюда.
Бретёр удивлённо вскинулся, оглядел вывеску в форме щита с перекрещенными на нём шпагой и мушкетом и уточнил:
– Оружейник?
– Именно, – подтвердил я и толкнул дверь.
Звякнувший колокольчик привлёк внимание подметавшего пол вихрастого паренька, он выпрямился и спросил:
– Чем могу служить, сеньоры?
Я не обратил ни малейшего внимания на увешанные шпагами, кинжалами и арбалетами стены и болванов в кольчугах, кирасах и шлемах, прошёл мимо зарешёченных шкафов с мушкетами и пистолями прямо к прилавку и выставил на него саквояж.
– Мастера позови, – потребовал у парня.
Тот обернулся к сидевшему в тёмной нише охраннику, и громила с изуродованной ножевым шрамом физиономий поднялся с табурета, повёл мощными плечами, хрустнул пальцами.
– Зови, – разрешил он, а сам остался стоять. Вид Микаэля ему доверия явно не внушил, да и мой, полагаю, тоже.
А вот, когда несколько минут спустя со второго этажа спустился хозяин оружейной лавки, он всплеснул руками и расплылся в широкой улыбке.
– Магистр вон Черен! Безмерно рад вас видеть!
– У вас поразительная память на лица, мастер Корнас, – улыбнулся в ответ и я.
Костлявый старик с клочковатой седой бородой постучал себя указательным пальцем по морщинистому виску.
– Вы мне льстите, магистр! Просто не до конца ещё прокисло содержимое этого бурдюка, только и всего! – Он вытер ладони о тряпку, сунул её в карман кожаного фартука и перешёл к делу. – С чем пожаловали?
Я расстегнул саквояж и выудил из него матерчатый свёрток с кольчугой, которую в своё время приобрёл именно в этой самой лавке. Мастер развернул ткань, разложил доспех на прилавке, оценивающе оглядел распоротые кольца и покачал головой.
– Ну что за безобразие! Испортили такую замечательную вещь!
– И чуть не испортили меня, – поддакнул я. – Мерзавцы, что и говорить!
Старик покривил уголок рта.
– На вас, молодых, всё заживает как на собаках, а такое плетение сам я восстанавливать не возьмусь. Слишком тонкая работа. Придётся отсылать мастеру. Иначе никак, иначе никаких гарантий!
Я не стал спорить, только уточнил:
– И много времени это займёт?
Хозяин лавки поднял глаза к потолку, беззвучно пошевелил губами, затем объявил:
– В седмицу-две уложимся. Устроит?
– Ещё понадобится новый стёганый жакет, – предупредил я, поскольку старый не только изрядно пропитался кровью, но и поистрепался. – И вот. Возьметесь почистить замки?
Старик взглянул на футляр с колесцовыми пистолями и кивнул.
– Дело знакомое, возьмусь. К утру будут как новенькие.
Меня озвученный срок всецело устроил, и я достал кошель. Не стал справляться о задатке и внёс всю сумму сразу, заодно оставил мастеру и саквояж. Когда после скрепившего сделку рукопожатия, попрощался с хозяином и вышел за дверь, Микаэль не преминул проворчать.
– Не самое удачное время расставаться с оружием.
– После купания в ручье полагаться на пистоли не такая уж хорошая идея, – резонно возразил я. – И при мне шпага!
