Кроме того, учитывая свою реакцию на гормоны для повышения фертильности, Сью больше не хотела принимать таблетки, однако крайне неохотно согласилась на СИОЗС сертарлин, который в высоких дозах часто оказывается эффективен при застреваниях и ОКР. Мы постепенно довели дозу до 300 мг в день; эта доза выше, чем та, которую мы обычно используем при депрессии, однако ОКР, как правило, требует более высоких доз. Когда доза сертарлина составила 300 мг, Сью сообщила, что ее состояние значительно улучшилось. Ее связанные с ОКР проблемы ослабли примерно на 70 процентов. Вскоре Сью вернулась к работе и снова начала общаться с друзьями. Вернувшись к более социальному образу жизни, Сью стала часто замечать, что состояние кожи волнует ее больше, чем общение с друзьями и коллегами. На этом этапе ей помогли осознанность и другие техники, описанные выше. Она заставила себя использовать техники «Стоп», отвлечения и «резинового браслета». Теперь они сработали.
Я хочу подчеркнуть важный момент: Сью смогла использовать описанные здесь техники самопомощи и справиться с навязчивыми мыслями по поводу своей кожи и увеличить свое присутствие в общении с друзьями и коллегами только после того, как ее чрезмерно активная система обнаружения ошибок была успокоена при помощи медикаментов. Спустя два года лечения сертарлином мы смогли постепенно снизить дозу и отменить его, после чего Сью легко смогла обходиться без лекарств. Каждый раз, когда Сью атакуют навязчивые мысли и она начинает беспокоиться по поводу состояния своей кожи, она успешно применяет осознанность и другие описанные выше техники, делая все возможное, чтобы сиюминутная вспышка активности ее системы обнаружения ошибок – ее одержимость состоянием кожи – не вывела ее из строя
[42].
К счастью для Сью и ее мужа, Ли, ее чрезмерно активная система обнаружения ошибок не оказала выраженного негативного влияния на их брак. Теперь мы обратимся к Бетти и Питеру, чей брак как раз подвергся такому влиянию. В этой истории есть интересный поворот. Первым за помощью обратился Питер, однако ключ к спасению их брака нашелся в решении проблем Бетти.
Брак и поиск ошибок
В свои почти пятьдесят лет Питер был женат, имел двоих детей и работал хирургом-ортопедом. У него был СДВГ, с которым он и обратился ко мне за помощью. Питер плохо справлялся с различными мелочами, если ситуация не вызывала у него сильного интереса. Всплеск адреналина, который Питер испытывал при столкновении со сложной хирургической травмой, на самом деле успокаивал его, усиливая работу его недостаточно активированной ПФК (примерно как у спортсмена, гуляющего по крылу летящего самолета, о котором я рассказывал ранее), и Питер был знаменит своим хладнокровием во время крайне сложных хирургических операций. Однако с менее значимыми задачами за пределами операционной Питер справлялся не очень успешно. Медикаментозное лечение СДВГ слегка помогло ему, однако эффект, который Питер получил от лечения психостимуляторами, был ограничен.
Настоящую проблему представляла собой его домашняя жизнь. Питер действовал из лучших побуждений и делал все возможное, чтобы быть любящим отцом и преданным супругом. Я узнал, что главная проблема заключалась в том, что Питер легко отвлекался, как это часто бывает при СДВГ, и поэтому постоянно забывал сделать различные мелочи по дому. Он мог поднять шторы, а вечером забыть опустить их. Сделав сэндвич, он мог забыть вернуть в холодильник банку с майонезом. Мелочи, думал я. Но Бетти, жене Питера, так не казалось.
Как оказалось, то, что Питер забывал опустить шторы, поставить на место майонез, и другие маловажные на первый взгляд недоразумения выводили Бетти из себя. Она постоянно критиковала его за подобные промахи. Он изо всех сил старался исправиться, но его мозг просто не обращал внимания на подобные мелочи, если чьи-нибудь жизнь или здоровье не были под угрозой. Когда он находился вне операционной, мысли хаотично бродили в его недостаточно активированном загруженном мозгу; всякие мелочи, вроде возвращения майонеза в холодильник, просто не давали ему достаточный уровень возбуждения.
Я пришел к выводу, что Питер даже не видел эту пресловутую банку с майонезом, но Бетти обвиняла его во всех связанных с отношениями грехах, утверждая, например, что он нарочно игнорировал подобные вещи, чтобы позлить ее. Насколько я мог судить, это обвинение было несправедливым.
Питер годами мирился с обвинениями и нападками жены, веря, что она имела полное право называть его ленивым, пассивно-агрессивным, а иногда и ужасным мужем. Ее нападки были подобны эмоциональной буре, выбивавшей Питера из колеи. В обществе жены он начинал нервничать, ожидая следующей атаки. Питер часто пребывал в унынии и находился на грани депрессии.
Питеру сильно помогли уроки медитации. Благодаря им он стал легче переносить эмоциональные бури, которые устраивала ему жена. Он спокойнее стал воспринимать ее тирады, потому что стал менее эмоционально восприимчивым. Он не вступал с женой в перепалку, поскольку это было ему несвойственно. Пожалуй, Питер достиг той точки, когда ему удавалось сохранять спокойную невозмутимость под ее атаками. Внутренне он отвечал на ее нападки, занимая позицию «Так ли это?». Он ни принимал ее обвинения, ни отвергал их. Он осознавал, что защита только усиливала нападки Бетти.
Спокойствие Питера при общении с Бетти на какое-то время ухудшило ситуацию. Она подняла ставки и стала атаковать его еще более рьяно. Однако ему удалось остаться при своем и не поддаться ее провокационным атакам.
Когда их отношения оказались на грани разрыва, Питер предложил жене обратиться сперва к брачному терапевту и обсудить их проблемы. Бетти неохотно согласилась ради детей.
Цена контроля
Спустя несколько сеансов семейной терапии выяснилось обстоятельство, ставшее сюрпризом для всех ее участников. Потребность Бетти контролировать каждую мелочь в своей жизни исходила из ее чувства того, что она совершенно не может ничего контролировать. Из-за пережитого в детстве насилия, о котором она никогда не рассказывала Питеру, Бетти часто чувствовала себя так, будто ходит по острию ножа. Ее чрезмерная зацикленность на разных мелочах была попыткой предотвратить будущую катастрофу. Промахи, которые Питер делал по невниманию, субъективно переживались ей почти так, будто над ней опять совершали насилие. Ее травматическое прошлое влияло на ее настоящее.
Бетти застряла на этих мелочах – банке с майонезом, шторах, – застряла настолько, что было бы интересно изучить ее мотивацию. В динамике ситуация выглядела так: Бетти пыталась контролировать каждую, даже самую незначительную мелочь в своей жизни, от пыли на столешнице до стоявшего в столовой букета, который должен был быть совершенен, и до симметричного расположения солонки и перечницы в кухонном шкафчике. Ее система обнаружения ошибок начинала зашкаливать каждый раз, когда ее отчаянные попытки держать под контролем все возможные мелочи проваливались. Она бессознательно верила, что если будет контролировать все, даже самое малозначимое, то ее мир больше никогда не станет неуправляемым настолько, чтобы она снова подверглась риску насилия или жестокого обращения. Для Бетти это была отчаянная борьба не на жизнь, а на смерть. Для Питера это была всего лишь банка с майонезом, да и та почти не существовала для него, потому что он о ней не думал.
