— Надеюсь, ты не думал, что я соглашусь жить с тобой вдвоём! — Дарси выглянула на веранду. — Нонна добрый человек, не обижай её! Раз уж мы заперты здесь, давай попробуем наладить отношения…
Демьян прошёл рядом, толкнув Дарси плечом и оставляя на полу кухни грязные следы.
— Не волнуйся насчёт прессы! — продолжила она отвратительно дружеским тоном. — Папа всё решит, вот увидишь! На него можно положиться…
Демьян дёрнулся так резко, что смахнул на пол холодильную сумку. Внутри жалобно треснули пластиковые контейнеры.
— Что я такого сказала?! — прищурившись, Дарси рассматривала треснувший контейнер с картофельным салатом. — Я не вижу осколков, но на всякий случай… Демьян! Что ты делаешь?!
Он выхватил салат и ткнул в него ложкой.
— А обо мне ты подумал?! — Дарси пыхтела раскалённым чайником. — Я собиралась переложить салат на тарелку, а ты… ты о ком-нибудь думаешь, кроме себя?
Демьян перестал жевать, чтобы ответить уверенным «Нет».
Дарси ушла, хлопнув дверью с такой силой, что зазвенела посуда.
Салат превратился в склизкую мякоть во рту, но проглотить его Демьян не мог. Противно. Всё противно, в том числе и салат, и крепкий горький кофе, и салфетки с бледным рисунком. И безграничная доверчивость Дарси, которую и надо бы сломать правдой, но у Демьяна язык не поворачивается. Наоборот, хочется закрыть, запереть, спрятать её от отца. У Демьяна никогда не было защищённого тыла, и он к этому привык, а Дарси живёт иллюзиями. Разочароваться в отце будет для неё тяжёлым ударом. Рано или поздно это случится, но Демьян поймал себя на желании отсрочить разочарование Дарси. Принять удар на себя.
Какого, спрашивается, хрена?! Кто она ему?!
Выругавшись, он достал тарелку. Почистил и нарезал авокадо, сделал бутерброд с салями.
Разыскав Дарси в гостиной, сел рядом на диван.
— Уйди, Демон! — она отодвинулась, сжимаясь всем телом, чтобы избежать прикосновения.
— Когда истерика закончится, иди на кухню, я сделал тебе завтрак.
Глаза Дарси сверкнули любопытством, оно пересилило неприязнь.
— Ты приготовил завтрак? Эгоизм не помешал?
— Очень мешал, но у нас с ним договор — мне позволено делать одно доброе дело в год. Так что гордись!
Хмурясь, Дарси вернулась на кухню. Долго смотрела на авокадо и на бутерброд с салями, её любимую еду. А ведь выбор был большой, им положили с собой еды дня на три, не меньше. Но в памяти Демьяна поневоле отпечаталась предоставленная Архиповым информация о дочери.
— Я люблю салями, а сыр не ем. — Она приподняла кружки салями, проверяя, не прячется ли под ними сыр.
— Я тоже.
Дарси отряхнула руки от крошек.
— Почему ты не любишь сыр?
Странный вопрос, но с женщинами зачастую так, любой фигне нужны глубокие философские объяснения.
— А что, для нелюбви нужны особые причины?
— Ты прав, не нужны. — Дарси откусила кусочек авокадо. — А ты будешь есть?
— Я съел картофельный салат.
— Весь?
— Весь. Я же сказал, что делаю только одно доброе дело в год. А ты ешь бутерброд, и давай будем дружить! — сказал Демьян с напускным весельем.
— Что?
— Ты лепетала что-то несуразное о налаживании отношений, так давай, налаживай!
Вздохнув, она покачала головой.
— Я не хочу с тобой ругаться, но иногда ты бываешь таким… таким…
Поставив кофейник на стол, Демьян посмотрел на Дарси со всей серьёзностью.
— Чтобы наладить отношения, мы должны принять друг друга такими, какие есть. Не любить, не уважать, а принять. Я всегда «такой». Плохой. А ты хорошая, и не просто хорошая, а… — Демьян задумался над подходящей подборкой наречий, — прянично-цветочно-сахарно-наивно хорошая. Мне трудно тебя такой принять, но я постараюсь.
Дарси хмурилась, но улыбка прорвалась сквозь недовольную гримасу.
— Я не люблю пряники.
— Хорошо, тогда вычёркиваем «прянично», вместо него будет «ванильно».
Утро только проклёвывалось сквозь пасмурную непогоду, для завтрака слишком рано, но Дарси съела всё, что приготовил Демьян. Раз это его единственный хороший поступок, грех не воспользоваться. А он ушёл копаться в гараже. Там мужской рай — мотоцикл, лодки, одна моторная, другая вёсельная, и полусобранная спортивная машина. Демьян прожил бы в этом месте пару лет, даже не вспоминая о работе, о друзьях и знакомых.
Для моторной лодки рановато, а вот с вёсельной можно развлечься. Демьян вытащил её к причалу и вернулся за Дарси. Та, сонная и уютная, смотрела телевизор, завернувшись в плед.
— Пойдём кататься на лодке!
— Да ну тебя! На озере лёд.
— Какой там лёд! Так, пара кристаллов.
— Я никуда не пойду!
— Значит, так… У нас два варианта поведения. Первый: мы строим из себя жертв обстоятельств, смотрим новости и ждём известий от папочки…
— Он тебе не папочка!
— Сейчас он всем нам папочка! Второй вариант — мы проводим эти дни с пользой и удовольствием: катаемся на лодке, гуляем, делаем шашлыки и наслаждаемся отдыхом. Но для этого тебе понадобится нормальная обувь.
— У меня нормальная обувь! — взвилась Дарси.
— Отлично! Значит, с остальным ты согласна. — Подняв её с дивана, Демьян выключил телевизор.
— Нет! Не согласна! Как можно кататься на лодке в такой холод?
— Будет красиво: изморозь на соснах, льдинки в воде… Я вижу несколько островов.
— На них бурелом, ногу сломаешь.
— Иногда надо рисковать! Нельзя всю жизнь прожить у папочки под боком. Знаешь выражение: «Если ты не живёшь на краю, то занимаешь слишком много места»?
Сказал — и язык прикусил. Больно, до крови. Он любит эту фразу, но после встречи с Архиповым она приобрела другое значение.
— Ты меня достал!
— И это только начало!
То, что между ними происходит, называется принудительной дружбой. Потому что они здесь одни, и потому что обстоятельства держат Демьяна за горло.
* * *
Пресса бы многое отдала за снимок золотых наследников, выходящих к реке. Демьян надел брюки и сапоги Архипова для рыбалки. Дарси натянула две пары тренировочных штанов, два свитера и куртку.
Как только они сели в лодку, всё изменилось. Пасмурное утро вдруг расцвело голубыми просветами, одиночные льдинки весело кружились в воде. Воздух пах весной и свежестью. Нехотя, исподтишка, Дарси наблюдала за вёслами. Демьян гребёт без усилий, а лодка рассекает тёмную гладь с такой скоростью, какую сама Дарси не может выжать даже из моторки.
