— Ты сможешь без меня? — спросил, не глядя на неё, оставляя ей пространство для важного решения.
Дарси выдохнула, враз выпустила из себя все силы. Опустилась на край кресла, оглаживая юбку.
— Говори правду! — приказал Демьян.
— Нет, я не смогу без тебя, — призналась она почти беззвучным шёпотом. — Но… это неправильно. Я же тебя использую!
— Давай обойдёмся без драмы! Ты без меня не сможешь — вот и всё, что имеет значение. Я буду рядом — и точка.
— Я зря это сказала, это нечестно по отношению к тебе. Я справлюсь сама… — затараторила, теребя край юбки.
— Тема закрыта. Пора завтракать!
— А ты?
Демьян насмешливо подмигнул.
— Я что, когда-нибудь отказывался от еды?
— Я не об этом.
В груди Демьяна забилась тревога. Слова, слова, слова, от них только опасность и недопонимание.
— Ты без меня сможешь? — выговорила Дарси хрипло, внутри неё всё сжалось от стыда. Какой идиотский вопрос! Она обуза и работа, вот и всё, ничего другого. Кому она на фиг нужна такая?
А Демьян вдруг разозлился, да так, что в ушах загудело. Потому что нельзя облекать в слова то, что между ними происходит. Жаркое, сильное, волнующе глубокое… больше этого не будет, потому что к страшному сну привыкать нельзя, иначе затянет.
— Конечно смогу! — он кричал, потому что злился. Дико злился. — Именно поэтому я припёрся с тобой в эту дыру! Именно поэтому торчу под боком целыми днями!
Он злился, орал и одевался одновременно. То ли собираясь бежать, то ли боясь, что Дарси сбежит.
Затих только когда услышал её шёпот.
— Я приняла решение. Я отправлю Миселю согласие, и мы договоримся о дате лечения.
Гнев Демьяна взорвался и пропал.
— Ты уверена?
— Да. Я осознаю риск, но хочу использовать этот шанс. Если лечение сработает, это будет чудо, а если нет… я почти ничего не теряю. Ты советовал жить на краю, так вот — я сделала выбор. Я готова рискнуть, — сказала уверенно и спокойно.
А Демьяну спокойно не было, внутри него билась бешеная нужда. Та же, что и раньше, но с новой силой — потребность дать этой чужой вроде бы женщине всё, о чём она мечтает. Отшлифовать её судьбу до блеска, пусть даже для этого придётся стереть самого себя.
Мисель ответил на сообщение, когда они ехали в поезде. Он предложил Дарси вернуться через две недели, повторить анализы и пройти лечение. А потом — ожидание, и пусть оно будет долгим. Бесконечным. Пусть болезнь никогда не проявится.
— Две недели — это не так уж и долго. Надо привести в порядок дела, встретиться с друзьями. Я никому не скажу про болезнь и про лечение, но повидаться хочу. — Дарси задумчиво смотрела на зелень за окном поезда. — Папа, конечно, будет против лечения, но уважит мой выбор. Они с мамой тоже много что пробовали, и если мы с тобой… Если я решила попробовать, это моё право.
— Да, твоё.
Демьян сидел рядом, тепло его тела успокаивало Дарси, дарило силы. Бурные выходные остались за спиной. Всего лишь передышка, нужная и такая приятная.
Но у будущего другой цвет, они оба это понимали.
— Нехорошо скрывать правду от друзей, но, честно говоря, меня не волнует, справедливо я к ним отношусь или нет. Раньше я старалась поступать правильно, а с тобой перестала об этом волноваться.
— Говорю же, я негодяй и плохо на тебя влияю!
Демьян шутил по привычке, потому что это они с Дарси, их борьба со страшным сном. Но теперь, когда Дарси приняла решение, она должна надеяться на лучшее и верить в возможность счастья.
Потому что без веры нет пути.
Инстинкты привели Демьяна в этот момент, в этот поезд, потом в самолёт по пути домой. И он твёрдо знает, для чего всё это. Чтобы вернуть Дарси то, о чём она мечтала.
Любой ценой.
А он… с собой он разберётся позже, сейчас речь не о нём.
* * *
Дарси сказала друзьям, что ездила в отпуск, даже повесила фотографии в сеть. На них она с подругой, весёлая и беззаботная. Архипов навестил их вскоре после возвращения, и Дарси рассказала ему о поездке к Миселю и о своём решении. Он не мог усидеть на месте, порывался высказаться, наружу рвались возражения и страхи. Но не оспорил решение дочери, да и не смог бы — Демьян сидел рядом, как сторожевой пёс.
Демьян так и живёт у Дарси, и она не заметила, что он не распаковал вещи. И на его занятость не обратила внимания. У обоих накопилось дел, так чему удивляться? С друзьями они встречаются по отдельности, даже есть стали отдельно, а уж спать и подавно. Неизменным осталось лишь то, что на лечение они полетят вместе. В остальном они отдалились друг от друга, инициатором становился то он, то она. У каждого были на то свои причины, но суть одна: памятные выходные тем и остались. Воспоминанием.
Для Дарси — слишком волнующим и желанным воспоминанием, вплоть до ноющего страха внутри. Ей бы с болезнью справиться, а тут Демьян вдруг влез в душу, и не выкорчевать его. Он обезоружил её, застал врасплох, подкрался к самому сердцу по тропинке, о которой она и не знала. А это плохо. Потребность в Демьяне становится сильнее и глубже всего, что она знала раньше. И дело не в болезни, а в каждом дне, в каждой мелочи. Своим присутствием Демьян придаёт жизни другую окраску, неожиданную и влекущую. Рядом с ним Дарси меняется. Не светится отражённым светом, как раньше, а… просто светится. Не подстраивается под других людей, не думает о том, что надо, что правильно, а слушает себя. Смешно, право… раньше она считала себя счастливой, а теперь вроде есть все предпосылки для несчастья, но… Внутри неё свобода, словно ветер гуляет, и дыхание захватывает. А всё остальное осталось за кадром.
Но она не станет портить Демьяну жизнь. Он достоин самого лучшего, свободы и счастья. Поэтому Дарси отдалилась от него, а как закончит лечение, отпустит его на свободу. Вернее, прогонит, в этот раз навсегда.
Дарси любит поразмыслить, поэтому и надумала много чего. А Демьян… он не из тех, кто философствует и травит себя мыслями. Он отдалился от Дарси, потому что такова его миссия, таков план. Он готовился к решающему шагу.
Осталось три дня до поездки к Миселю, и он решил, что откладывать больше нельзя.
— Дарс, сходишь со мной в кино?
— Не-а, я устала!
— Мне что, одному идти?!
— Найди себе друга! Если не получится, попроси моего отца. Он заплатит кому-нибудь, чтобы с тобой дружили.
В последние дни настроение Дарси было неизменно плохим, и наружу полезли все прошлые едкие обиды. Но сказав гадость, она тут же сожалела об этом.
— Ладно, я пойду с тобой, но если в фильме будет сплошная стрельба…
— Вообще никакой стрельбы, никакого оружия, даже столового ножа не будет!
