Электричка вскоре остановилась. Мы вышли из вагона. На здании вокзала крупными буквами было написано «Новороссийск».
Этот город я знала довольно хорошо, но не знала, где находится улица Академика Павлова.
– Где-то здесь, в этом городе, живет хозяйка кольца, – с трепетом сказал Марат.
Мы подошли к какой-то старушке в панаме, которая на вокзале торговала ежевикой. Наверное, это была местная жительница.
– Не подскажете, как пройти на улицу Павлова? – обратилась я к ней.
– Так это совсем недалеко, – сообщила старушка, поправляя панаму. – С вокзала выйдете, пойдете направо, потом увидите гостиницу «Магнолия», обойдете ее и выйдете на улицу Павлова. Делов на две минуты.
– Спасибо, – поблагодарила я ее и в знак признательности купила стаканчик ежевики, хотя у меня неподалеку от дома была роща, вся заросшая шикарной ежевикой.
Мы шли по указанному направлению и ели ежевику. Дошли до «Магнолии», свернули, и я увидела частные дома, на которых было написано «ул. Ак. Павлова».
– Марат, мы здесь, – остановилась я.
Почему-то мне стало страшно, я разволновалась. По виду Марата я поняла, что он тоже волнуется.
– Идем, – подбодрил он меня. Но я поняла, что этой фразой он подбадривает и самого себя. – Это же не экзамен в школе. Все будет хорошо. Интересно, как люди реагируют на то, что им приносят потерянные вещи?
– Сейчас узнаем, – я улыбнулась, и мы пошли дальше по улице.
Перед нами очень скоро вырос дом с номером 77.
– Здесь, – сказал Марат таким тоном, будто увидел какую-то святыню.
Этот дом был одноэтажным, из итальянского кирпича – довольно внушительный, ухоженный. Возле двора были посажены аккуратные сосенки, а между ними росло море цветов самых разных оттенков. Как радуга! Я была потрясена таким буйством красок. И вообще я уже второй день поражалась цветам, которые создает природа: вчера в коралловом саду и здесь, возле дома Озерянской.
Звонка на воротах не было. Но зато мелом было написано: «Сдаются комнаты. Есть вино и виноград». Типичная надпись для курортных домов. Мы открыли калитку и вошли во двор. Прелесть курортных городков в том, что здесь можно совершенно безбоязненно входить к людям во двор.
Двор был заасфальтирован. Помимо кирпичного дома здесь стояли в ряд фанерные домики, которые, как я понимаю, хозяева сдавали курортникам. Под большим навесом стоял длинный стол, стулья, холодильник, телевизор. Здесь было тихо, спокойно и уютно. Неподалеку от дома возвышалась гора. Во дворе было очень красиво: повсюду росло много цветов, двор был чистый, не заросший, как это обычно бывает в приморских городках, открытый и солнечный.
Дом был красивый, но какой-то странный. Несколько секунд я не могла понять, в чем конкретно заключается его странность, а потом поняла: почему-то вместо ступенек перед входом был построен съезд – наклонная поверхность.
«Зачем это? – не поняла я. – А где обычные ступеньки?»
– Проходите! – мы вдруг услышали чей-то звонкий голос.
Мы вздрогнули от неожиданности.
Я присмотрелась и увидела в глубине двора женщину. Она махнула нам рукой, мол, идите сюда.
– Пошли, – шепнул Марат.
Мы подошли к женщине. На вид ей было лет шестьдесят, одета в спортивные штаны и футболку. Она была очень симпатичной, но лицо уже сильно тронули морщины. У нее были густые светло-русые волосы и голубые глаза, голову она покрыла платком, чтобы шевелюра не растрепывалась и не мешала работать. Сверху платка были надеты очки.
– Ой, устала я сегодня, – сказала она таким тоном, будто мы были знакомы уже сто лет.
Женщина вошла в сад, и мы пошли следом за ней.
Вернее, это был не сад, а огромный виноградник. Виноград вился по деревянным шпалерам, он был ухоженный и аккуратный, весь усыпанный гроздьями разных цветов. А справа росла длинная плантация роз. Это были не розы, а просто чудо! Они цвели крупными благоухающими цветами, и вообще, это были даже не кусты, а скорее какие-то розовые деревья. Я первый раз в жизни видела такие мощные кусты. Виноградник и розарий разделяла засыпанная гравием дорожка.
Я поразилась этому идеальному саду.
– А я думала, вы придете немного позже, – улыбнулась женщина.
Она взяла красный пластмассовый таз, который стоял на земле. Одной рукой она его держала, а второй оперла о бедро. Женщина подошла к винограднику, надела очки, стала срезать зрелые грозди и аккуратно класть их в таз. Было видно, что она не просто выращивает растения, а любит их всем сердцем.
Мы с Маратом переглянулись.
– А откуда вы знали, что мы придем? – высказал Марат наше общее удивление.
Женщина срезала очередную гроздь и удивилась в ответ:
– Ну мы же договаривались с Антоном, что его дети придут за виноградом в шесть вечера. А сейчас только пять. Поэтому я и не успела срезать.
– Подождите, – Марат отрицательно помахал рукой, – вы немного напутали. Мы не дети Антона.
– А кто? – в очередной раз поразилась женщина, перестав срезать кисти изумрудного винограда.
– Меня зовут Полина, – представилась я.
– А меня – Марат.
Женщина непонимающе смотрела на нас, только хлопала глазами.
– Очень приятно, но я ничего не пойму… – нахмурилась она и поправила платок на голове. – А вы тогда кто такие? Хотите комнату, что ли, снять? У нас сейчас два свободных домика… Цена…
– Нет, комната нам не нужна, – покачала я головой. – Мы бы хотели поговорить с Надеждой Степановной.
– Так это я! – с еще большим удивлением сообщила женщина. – А вы по какому вопросу и вообще от кого?
– Это длинная история… – протянула я.
Внезапно мой взгляд упал на правую руку Надежды Степановны. У нее на безымянном пальце было надето точно такое же кольцо, какое лежало у меня в кармане.
Марат перехватил мой взгляд и выразительно ткнул меня в бок.
– Надежда Степановна, мы бы хотели задать вам пару вопросов, – начала я.
– Ишь ты! – добродушно хмыкнула она и сняла очки. – Вы из милиции?
– Нет, – смутилась я. – Мы просто…
Не став больше тянуть кота за хвост и наводить тень на плетень, я перешла к делу. Я достала из сумочки платок, в который было завернуто кольцо.
Надежда Степановна заинтересованно следила за моими действиями.
Я развернула платок и протянула его поближе к ней.
– Мы хотим спросить – вам знакомо это кольцо?..
Надежда Степановна вновь надела очки и наклонилась к платку. Я думала, что сейчас она закричит от радости и бросится нас радостно расцеловывать, но вышло все иначе.
