То, что ее сын, компьютерный гений, оказал ей доверие подобного рода, было выдающимся моментом в ее кибер-жизни.
– Чем могу быть полезна? – спросила она так, будто в этом не было ничего особенного.
Z похвалил ее умение смотреть погоду на weather.com и распечатывать цифровые фотографии. Он полностью уверен, сказал он ей, что она справится, к тому же просит он об очень простой вещи. О простой, но важной.
Он завел себе еще один электронный почтовый ящик, сказал Z, и укажет ее адрес как запасной. Она ни в коем случае не должна ему писать на этот дополнительный адрес. И никому не должна говорить, что он существует. Но, если она получит какое-нибудь сообщение об этом адресе, то он просит дать ему знать – вот и все.
Она занервничала, услышав о таком задании.
– Ты можешь, можешь! – заверил он мать. – Ты у нас профессионал.
Вдобавок, словно не сразу вспомнив, он сказал, что звонить в таком случае ей следует не на тот номер, по которому они еженедельно обмениваются новостями, а на другой, особый. Этот номер, как и адрес электронной почты, ей категорически нельзя использовать.
– Тогда как же я позвоню, если мне нельзя его использовать?
– Можно только в этом единственном случае, – объяснил он ей.
Он еще чуть-чуть усложнил задачу.
– Я знаю, это чудноˆ звучит, – сказал он, – но мне надо, чтобы этот звонок, если он понадобится, ты сделала не со своего номера и не из дома, а откуда-нибудь еще.
Не желая упустить шанс быть ему полезной, мама с готовностью согласилась.
И что же? Узнав о взрыве в университете, он немедленно покинул офис, вернулся к себе на улицу Дома, постучался к соседу и сказал, что у него пропал интернет.
– Если можно, если это не причинит очень большого беспокойства… – попросил он на своем ужасном французском.
За считанные секунды он вошел в эту свою девственно чистую почту, изменил пароль и тут же вышел. Никакого письма, никакого контакта ни с кем – действие настолько неуловимое, насколько это вообще возможно.
Вернулся в квартиру, извлек из одного из тайников ни разу не использованную SIM-карту, денег на ней заведомо было достаточно, и засунул ее в запасной телефон, который постоянно держал заряженным.
После этого отправился в симпатичный внутренний двор здания и стал там ждать звонка.
Мама, хвала Всевышнему, вышла на связь менее чем через полчаса, и позвонила она, как он и велел, не на его обычный номер.
– У тебя все в порядке, сыˆночка?
– Все прекрасно, – ответил он.
– Кто-то изменил твой пароль. Ты знаешь об этом? Мне написали из интернета: мол, кто-то изменил пароль.
– Все в порядке, мама. Я сам его изменил.
– Я едва не пропустила сегодняшнее утро – вообще-то я всегда по утрам смотрю почту, но сегодня у меня разные дела. Уже готова была убежать, но все-таки проверила и очень этому рада. Переслать тебе письмо?
– Нет, мама. Не надо. Очень хорошо, что ты проверила. И спасибо, что позвонила именно на этот номер.
– Я записала его в телефонной книге. На обложке с внутренней стороны, и оставила себе памятку: «Позвонить на особый номер». Попробовала от Эрлбаумов, но их не было дома, поэтому звоню из Еврейского центра. Меня пустили в кабинет директора. Сказала, чтобы прислали мне счет за звонок, но наверняка не пришлют. Они меня тут любят.
– Отлично.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Жарко у вас в Париже? Там ведь летом такая жара.
– Сегодня прохладно.
– Хорошо. Я волнуюсь из-за этой жары. Люди там умирают от нее летом.
– Старые люди, мама.
– Вроде меня!
– Да, их дети – не то, что хорошие еврейские дети. Все разъезжаются по своим летним домам, а старых бабушек оставляют изнемогать у плиты.
– Ужас.
– Да, мама. И, кстати…
– Кстати о бабушках у плиты?
– Да, в некотором смысле. Мне надо, чтобы ты позвонила мне на обычный номер и сказала, что умираешь.
– Что? – переспросила мама.
– Мне надо, чтобы ты пошла сегодня на прием к своему врачу. Приходишь и говоришь, чтобы направил тебя на рентген. Потом позвони мне, пусть даже у меня будет глубокая ночь. Мне надо, чтобы ты меня разбудила и сказала, что у тебя рак.
– Погоди, у меня рак? Почему? Боже милосердный! Откуда ты можешь знать?
– Я не знаю этого, мама. – Ее голос звучал панически, и он добавил с напором: – У тебя нет рака!
– Откуда ты знаешь, что нет? Зачем ты завел этот разговор, если я не больна?
– По личным причинам мне надо, чтобы ты позвонила и сказала, что у тебя нашли рак. Причем очень скверный. Скажешь мне, что врач хочет немедленно положить тебя в онкологический центр.
– Что происходит? – спросила она с дрожью в голосе, от которой в Z поднялось мучительное чувство вины. – Что ты мне хочешь сказать? У меня рак?
– Нет, мама, нет. У тебя нет рака. Но мне надо, чтобы ты позвонила и сказала, что есть.
Некоторое время она молчала, а потом начала плакать.
– Не плачь, мама. Ты совершенно здорова.
– Дело не во мне, – сказала она. – Дело в тебе. Это случилось. У тебя психоз. Я всегда чувствовала.
– Я здоров, мама. Мы оба здоровы.
– Как же так, в таком зрелом возрасте. Поверь мне, я ждала. Думала, сейчас опасности уже нет. Но у тебя всегда были признаки. Боже мой, боже мой…
– У меня нет психоза.
– Твой дедушка был психопат.
– Погоди. Что?
Этого поворота Z не ожидал. Повсюду тайны, подумал он. Тайна на тайне.
– Мы никогда тебе не говорили.
– Который из них? Дедушка Майк?
– Нет, папа твоего папы. Дедушка Рувим.
– Как ты могла это от меня скрывать?
– Мы хотели избежать. Мы с твоим отцом думали: если не говорить, то, может быть…
– Знание медицинских фактов не может вызвать психоза. К тому же я более-менее уверен, что такие вещи передаются через поколение.
Поколебавшись, она сказала:
– Через поколение – это как раз ты.
Z раскинул мозгами. Да, в этом она права.
– Так или иначе, я не психопат. Но мне надо, чтобы ты сделала, как я прошу. Я все объясню, когда буду дома.
– Где дома? В Израиле? Или тут? Если ты болен, можешь вернуться в свою комнату, в ней ничего не изменилось. Мы молимся каждый вечер, чтобы ты выбрался из этой проклятой страны.
– Из Франции?
– Из Израиля.
