– Хватит, – всхлипывая, дергается Эм.
– Я только начал, малышка. Расслабься и получай удовольствие, – вкрадчиво шепчу я. Большой палец невесомо кружит по клитору, другие два ритмично и неторопливо растягивают тесную, отзывчивую к каждому толчку, дырочку. Ласкаю языком бьющуюся вену на тонкой шее, считывая бешеный пульс ее возбуждения. Эм откидывает голову назад, и я ловлю ее губы, жадно вторгаюсь языком в приоткрытый на выдохе рот. Она отвечает с гортанным стоном, сплетая свой язык с моим. Я задаю тот же ритм, что и внизу, ускоряясь с каждой секундой. Детка, чертовски мокрая и виной тому не включенный душ, а захватившее врасплох чувственное безумие. Развратная гордячка соскучилась по моему члену, о который трется сейчас своей попкой, как голодная самочка, приподнимаясь на носочки. Она хочет его внутрь. Прямо сейчас. Блядь, детка, это взаимно.
– Трахнуть тебя, малышка? – разрывая поцелуй, обдаю горячим дыханием ее затылок. Влажные тиски горячего лона плотно сдавливают мои пальцы, я чувствую каждую пульсацию ее плоти. Так чертовски тесно и жарко. Невыносимо, до дрожи хочу ее. Она снова привстаёт на пальчики ног, и мой член скользит между упругими половинками, задевая головкой колечко еще нераспечатанной дырочки.
– Нет, – ее нелепый ответ вызывает улыбку. Неисправимая спорщица. Ее бедра дрожат, сигнализируя, что она готова сорваться первой и я резко убираю пальцы. – Нет, – теперь уже разочаровано выдыхает Эм.
– Определись, детка, – ухмыляюсь я, сжимая ладонями налившиеся полушария, поглаживая и терзая соски, опускаюсь вниз, лаская подушечками пальцев выступающие ребра, впадинку пупка, низ живота, пара коротких штрихов по промежности, и переключаюсь на бедра… На этом моя выдержка дает сбой. Резко обхватив ее аппетитную задницу, дёргаю вверх и насаживаю на налитый кровью ствол.
– Нет, – очередной крик Эм прерывается протяжным стоном, когда я до упора вбиваюсь в тесное лоно.
– Да, детка, – это уже мой удовлетворенный рык. В глазах темнеет от острого удовольствия, стремительно разливающегося по напряженным мышцам. – Моя девочка, – хрипло шепчу я, погружаясь в ее тело мощными резкими толчками.
– Ненавижу тебя, Эйд, – всхлипывает Эм от каждого звонкого шлепка моих бедер об ее упругую попку. Она кричит, не забывая проклинать меня, выгибаясь и со скрежетом царапая ногтями стеклянную стенку душевой кабинки. Я не даю ей передышки, и сгребая мокрые волосы на ее затылке, остервенело врываюсь в пульсирующее лоно, уверенно подводя нас к ослепительной и мощной разрядке. Наклоняясь, вгрызаюсь в ее шею жадным поцелуем и на контрасте грубой ласки, нежно провожу кончиками пальцев по выступающим позвонкам, раздвигаю подпрыгивающие от моих яростных толчков ягодицы и надавливаю указательным пальцем на тугое колечко. Сначала мягко и осторожно, а потом все настойчивее, пока Эмилию не накрывает сильнейший оргазм.
– О боже, – ее громкий и протяжный стон, мое сдавленное рычание и бьющие удары внутрь сокращающегося лона. Мой палец полностью ныряет в девственное отверстие, но в этот момент ей слишком хорошо, чтобы обращать внимание не несанкционированные действия с моей стороны. Я продолжаю неистово двигаться, ощущая неумолимое приближение собственной разрядки. Напряжение в каждой мышце достигает своего апогея, взрываясь в крови чистым адреналином. Подхватив обессиленную гордячку под талию, отключаю тормоза и начинаю вколачиваться в нее в бешеном ритме.
– Эйд, – надсадный стон на секунду отрезвляет меня, я замедляюсь, чувствуя, как спазмы ее тела нарастают с новой силой.
– Давай, детка, еще раз, – хриплю я, просовывая руку между разведённых подрагивающих ног и стимулируя разбухший клитор. Пара глубоких толчков, и нас уносит. Одновременно, с рычанием, всхлипами и криками. Охереть…
– Блядь, Эм, – обхватываю её руками, и мы оба прижимаемся к стене. Только это удерживает нас от падения. У меня дрожат ноги. Черт, да меня всего трясет, словно это первый мой секс в душе. Хотя и первый наверняка не был таким.
Когда меня перестает колошматить и сбившееся дыхание частично приходит в норму, я отодвигаюсь, подхватываю за подбородок лицо Эмилии, заглядываю в затуманенные глаза, и мне чертовски не нравится то, что я там вижу. Остывающее удовольствие, боль, обида, горечь, стыд – весь тот букет, с которым я тщетно пытаюсь сражаться. Ей же, блядь, нравится, так к чему эти сопли после?
– Что снова не так, Эм? – севшим голосом спрашиваю я. Ее расфокусированный взгляд медленно скользит с лица вниз и также неторопливо поднимается к глазам.
– Все отлично, Батлер. Ты классно трахаешься, – вызывающе и совсем неискренне выдает Гордеева.
– Лия! – настойчиво произношу ее имя, крепче сжимая точеные скулы, когда она пытается отвернуться.
– Я так понимаю, что многие сисястые блондинки в офисе успели познакомиться с твоим ненасытным половым органом, – выплевывает она, уголки губ с трудом удерживают холодную ухмылку, глаза предательски блестят.
– Только одна, – спокойно отвечаю я, поглаживая подушечками пальцев её щеки и стоически выдерживая испепеляющий взгляд.
– Зачем ты мне врешь? – с презрением бросает она.
– Блондинка – одна, – ровным тоном уточняю я. В потемневших зрачках Эмилии сверкает чистая ярость. Я вижу, как она заносит руку, чтобы влепить мне пощечину. Не останавливаю. Пусть бьет. Этот эмоциональный выброс ей нужен сейчас. От меня не убудет, а ревнивой собственнице полегчает. Однако я недооценил силу гнева Гордеевой и после второго обжигающего удара по моей физиономии, все-таки перехватываю ее запястья.
– Успокойся, – сдержанно требую я. – Это был случайный эпизод, и он в прошлом. Сейчас я трахаюсь только с тобой.
– Сейчас? А пару часов назад? – мое объяснение, разумеется, её не устраивает. Кто бы мог сомневаться.
– Ничего не было пару часов назад, – уверенно и предельно честно утверждаю я.
– А когда было?
– Тебе даты назвать?
– Даты? Значит, не один раз? – с презрением шипит Эм.
– Блядь, я же тебя не спрашиваю, когда ты в последний раз ложилась под своего бывшего кретина? – срываюсь я. – И мне это совсем неинтересно, детка.
– Почему она? – резко вырвавшись, Эмилия толкнула меня в грудь, глядя на меня сверкающими, злыми глазами. – Почему она, мать твою? Чтобы сделать мне побольнее? Унизить еще сильнее? – она такая уязвимая сейчас, что я без труда считываю все ее эмоции, такие обнаженные, яркие, чистые, пронизанные обидой, горечью, гневом. Они трогают что-то во мне, давно забытое и, как мне казалось, вырванное с корнем. Она хрупкая, по-настоящему хрупкая. Сейчас, со мной, в моих руках. Черт, как я мог не замечать этого раньше?
– Извини, Эм. Мне жаль, – искренне произношу я, взяв ее лицо в ладони. Мягко касаюсь ее плотно сжатых губ своими. Она не поддается, упираясь руками в мою грудь, – Мне действительно жаль, девочка, – твердо повторяю я. – Просто забудь.
– Забыть? Да я видеть тебя не хочу…, – вскидывая голову, шипит Эмилия, впиваясь острыми ноготками в мою кожу. И я понимаю, что любые мои слова тщетны и бессмысленны. Чтобы я не сказал сейчас, она не услышит.
