– По-твоему сосаться с Гиббсом и недоразвитым отпрыском Демидова по-взрослому? – грозно рявкаю я, до ломоты в челюстях стискивая зубы. – Думала, я любоваться буду? Побешусь и проглочу? Идиота во мне увидела, детка?
– Я не твоя детка, Батлер, – со злостью выплёвывает Лия, дрожа от негодования. – Я наивная дура, которая поверила, что ты выполнишь просьбу и не будешь залезать на других баб, пока действует контракт. Но в твоем мире взрослые люди забивают на глупые просьбы временных любовниц. Знаешь, я больше не настаиваю. Делай, что хочешь и с кем хочешь.
– Я не собираюсь оправдываться до конца жизни за разовый эпизод, – сдерживая рвущееся наружу раздражение, уведомляю я, сверля подавляющим взглядом белое, как мел, лицо Эмилии.
– Ты даже и не начинал. К тому же, не такой уж и разовый. Я отлично умею сопоставлять факты и знаю, кто эта блондинка в шубе, в честь которой ты назвал целый лайнер.
– Ты сама все усложняешь. Я не просил прилетать ко мне, Эм, – ровным тоном озвучиваю свою позицию. – Если бы хотел, чтобы ты приехала, то сказал бы прямо и сам оплатил билеты.
– Даже так? – она вымученно улыбается, в глазах сверкают злые слезы. – А я не просила следить за мной!
– Что, блядь, ты хочешь этим сказать? – угрожающе прищурившись, приглушенно уточняю я.
– Мне осточертели твои двойные стандарты, Батлер, – вспыхнув, выкрикивает Лия. – Хочешь трахать других – вперед. И я тоже буду! Я закрою глаза, а ты уберешь слежку, и все довольны. Никто ничего не узнает.
– Ты это серьёзно, Эм? – понизив тон до приглушенного рычания, наклоняюсь так низко, что наши носы соприкасаются.
– Абсолютно!
– Может уже начала? Успела с Демидовым, пока шмотки свои собирала?
– А если да? Что ты сд … – она не успевает договорить. Испуганно жмурится и кричит, когда сжатый кулак с силой обрушивается на стекло в десяти сантиметрах от ее головы.
– Убью! – ледяным тоном сквозь стиснутые челюсти бросаю я. Бью по стеклу снова, не обращая внимания на пульсирующую боль в расхераченных костяшках. В образовавшейся липкой тишине слышится только мое тяжелое дыхание и ее тихие всхлипывания. Ее плач остужает меня, снимает бешеную пелену с глаз. Жесткий откат сверлящей болью простреливает виски. Я разжимаю кулак и, пошатнувшись, отступаю назад, полуслепым взглядом наблюдая, как по стеклу ползут кровавые ручейки, сливаясь с дождевыми реками, стекающими по ту сторону окна. На Эм не смотрю, но чувствую ее испуганный взгляд, он выжигает что-то внутри, оставляя едкий черный пепел. Она трясётся от страха и, наверное, у нее есть для этого веские причины. Гнев, еще секунду назад застилающий глаза, испаряется так же быстро, как и возник, сменяясь опустошением и смертельной усталостью.
– Ничего не было, Эйд, – дрогнувшим голосом всхлипывает Эмилия. Шок толкает ее на необдуманные поступки. Ей бы бежать прочь, а она обхватывает мое лицо и приближает к своему. – Слышишь меня? Я бы не смогла…
– Я знаю, – с трудом фокусирую на ней неподвижный взгляд. Слезы градом катятся по бледным щекам. – Ты не умеешь врать, Эм. Ты лучше меня, малышка. Лучше всех, кого я когда-либо знал, – бормочу я и, обняв за талию, утыкаюсь лицом в изгиб ее шеи, считывая зашкаливающий пульс губами. Она так напугана, что почти не дышит. Дрожащие ладошки хаотично гладят мои плечи, успокаивая, утешая… Кого из нас? Я стягиваю с ее волос заколку, распустив их по плечам, со вздохом удовольствия запускаю пятерню в густую шелковистую гриву, не замечая, что пачкаю кровью темные локоны. – И поэтому ты опаснее всех остальных, – шепчу я, касаясь губами маленькой ушной раковины.
– Отпусти меня, Батлер, – тихо просит Эмилия. Я застываю, подняв голову. Она смотрит на меня с умоляющим выражением, смаргивая набегающие слезы. Гребаная сердечная мышца болезненно сжимается, когда я осознаю, что гордячка настроена серьёзно. – Ты получил все, что хотел. Можешь трахнуть меня напоследок, если тебе это необходимо, а потом уезжай. Оставь в покое «Эталон групп» и возвращайся в Америку. Ты не обеднеешь, сделав хоть раз в жизни что-то не для себя.
– Ты действительно этого хочешь? – недоверчиво спрашиваю я, всматриваясь в тонкие черты. – Хочешь, чтобы я исчез из твоей жизни?
– Да, Адриан, хочу, – кивает она, и ни тени сомнения не читается в потемневших измученных глазах. Хотя, чему я удивляюсь, Эмилия с самого начала не скрывала своего желания избавиться от меня, как от случайной ошибки, которая разрослась до размеров раковой опухоли и единственный способ выжить – сделать операцию. Именно это она и пытается сделать – вырезать меня.
– Что мне сделать, чтобы ты передумала? – севшим голосом спрашиваю я, мягко поглаживая раскрытой ладонью ее горло. Давай, малышка, скажи мне, чего ты хочешь на самом деле.
– Ничего. Ты ничего не можешь сделать! – потерянно шепчет Эмилия, снова начиная нервничать. – Ты не способен дать то, что мне нужно.
– Откуда тебе знать, на что я способен, Эми? – вкрадчиво спрашиваю я. – Мы даже не пробовали. По нормальному. Я готов принять твои условия, свидания, верность и все остальное.
– Честность? Как насчет честности, Эйд?
– В каком месте я тебя обманул, Эм?
– Ты не лжешь, ты просто не говоришь правду. Но это одно и тоже. Ты ничем не отличаешься от Алексея. Он тоже не спешил признаться в своих загулах, но у него хотя бы хватило смелости признать свои ошибки.
– Тебе обязательно сейчас говорить о своём бывшем? – с трудом восстановленный контроль снова летит к чертям от одного упоминания имени экс-женишка Гордеевой. – Или до сих пор сохнешь по нему? Выплакал сучонок твое прощение? Это тебе нужно, киска, – насмешливо повторяю я любимое обращение Демидова. – Чтобы я умолял? Киской быть приятнее, чем деткой, да, Эм?
– Можешь больше не беситься из-за Леши, – тусклым тоном отвечает Лия. – Ты же все сделал, чтобы он исчез из моей жизни. Его арест и проблемы с бизнесом твоих рук дело, не так ли? – Эмилия вопросительно смотрит на меня. Пухлые губы мелко дрожат, и она кусает их, чтобы скрыть свою слабость и страх.
– Да, моих, – рявкаю я, ни капли не смутившись. – Еще скажи, что он невинная жертва.
– Не скажу, – она отрицательно мотает головой. – Его отпустили под залог вчера.
– Это ненадолго, – мрачно ухмыляюсь я.
– Прекрати! – срывается Эм и начинает колотить меня кулачками в грудь. – Хватит строить из себя хозяина жизни. Меня просто тошнит от твоей самоуверенности! Я не твоя кукла! Когда ты уже это поймешь? И ты не единственный мужчина на планете, Батлер.
– Для тебя единственный, Эм, – уверенно произношу я, ловлю тонкие запястья и сцепляю за ее спиной, вплотную прижимая к себе. Задохнувшись от ярости и возмущения, она не пытается вырываться. – Я твой мужчина, а ты моя территория. Только так и никак иначе. Ты не избавишься от меня, Эм. Никогда этого не будет, – я разговариваю с ней, как с несмышлёным ребёнком, которому озвучиваю прописные истины, и гордячку накрывает от контраста с тем другим Батлером, который яростно колошматил кулаками по стеклу над ее головой. Да, малышка, никто не говорил, что будет просто.
