– Никогда? – ее потрясенные глаза становятся огромными, как блюдца. – До конца контракта осталось пять месяцев, – сипло напоминает Эмилия.
– К черту контракт, Эм. Это просто бумажка.
– Бумажка? – она переходит на крик, дернувшись всем телом. – Для тебя это игра, Батлер? Забава? Развлечение? Прихоть? Из-за этой бумажки ты сломал мне жизнь! Ты лишил меня работы, шантажировал, загонял в долговую яму, заставил почувствовать себя продажной шлюхой. Ты вынудил меня бросить жениха и отправил его за решетку, разрушил бизнес. Ты собираешься отобрать компанию у человека, которого я люблю, как отца. Это односторонняя сделка, Батлер, для удовлетворения исключительно твоих желаний! А что получаю я? Что получаю я, Адриан? – охрипшим голосом требует ответа Эм.
– Ты получаешь меня, малышка, – мягко говорю я, наклоняясь и обводя её губы своими. Опущенные трепещущие ресницы, прерывистое горячее дыхание, отчаянный стон и тонкие пальцы, слабо цепляющиеся за мои плечи. Я вымотал свою малышку, она готова сдаться. – Ты же понимаешь, что я хочу, сказать, девочка? – хрипло спрашиваю я, обхватывая ладонями тугие ягодицы. Приподняв, насаживаю на себя, заставляя обхватить мои бедра ногами. – Помоги мне, Эм. Я пытаюсь сказать, но не знаю, как это делается правильно. – гордячка распахивает ресницы, и я тону в ее глубоких глазах, забывая собственное имя. Так много в них живых, оголенных, противоречивых эмоций. Они цепляют меня, кружат, рушат годами выстроенные правила, и я делаю то, чего поклялся не делать никогда. Я умоляю.
– Не отказывайся от меня, Эм, – выдыхаю я в ее губы и жарко целую их, слизывая солёные слезы.
– Адриан… – шепчет Эм, между горячими глубокими поцелуями, тянет меня за волосы. Ее сердце отчаянно колотится напротив моего. Близко, оглушительно, в одном ритме. Я чувствую ее твёрдые соски даже сквозь белье.
– Я сдохну, если не возьму тебя, Эм, – бормочу я, отрываясь от сладко-соленых губ. Затуманенные глаза гордячки кажутся бездонными. Тонкий ободок радужки и широкие зрачки почти неразличимы. Я хочу в эту бездну. Она растеряна, обескуражена, сбита с толку и беспомощна против инстинктов, с которыми мне гораздо проще справляться, чем с потоком ее продиктованных разумом страхов и претензий. – Ты позволишь мне, малышка? – она молчит и, часто моргая, смотрит на меня. Черные глаза – это самое сексуальное, что я когда-либо видел. Потребность сделать ее своей становится нестерпимой, болезненно-острой. Сметая ее сомнения еще одним развратным поцелуем, я несу Эмилию в спальню.
Не дав опомниться, укладываю на кровать и трясущимися от нетерпения руками стягиваю с нее джинсы вместе с трусиками, также быстро освобождаю от остальной одежды, сваливая все в гору на полу. Туда же летят мои спортивные штаны. Теперь все правильно. Никакой одежды. Никаких разговоров. Безупречное обнаженное тело на белых хрустящих простынях, черные волосы, разметавшиеся по подушке, приоткрытые губы и, сжигающий остатки сдержанности, пылающий взгляд, прикованный к моему лицу, плавно стекающий вниз и застывающий на моей ладони, двигающейся по налитому кровью члену.
– Батлер, твоя рука, – обеспокоенно выдыхает Эм, заметив разбитые костяшки.
– Похер на нее, малышка, – забираясь на кровать, хрипло отзываюсь я. – Хочу тебя, Эм. Раздвинь для меня ножки, девочка, – Эмилия послушно выполняет просьбу, и я накрываю ее тело своим, опираясь локтями в матрас. Она всхлипывает, чувствуя скольжение разбухшей головки внутрь, и мы оба смотрим, как я медленно, по сантиметру, погружаюсь в нее, растягивая тугие стеночки. На прелюдию у меня не хватит выдержки. Но она мокрая, охрененно мокрая и нежная, словно бархат. Втягиваю воздух сквозь стиснутые зубы, заполняя ее до упора. Замираю на долю секунды, позволяя ей привыкнуть ко мне. Пот стекает по вискам от дикого напряжения. Покрытый ее соками член, полностью выскальзывает наружу и ныряет обратно. Еще и снова. Быстрее и глубже. Она жалобно стонет, впиваясь когтями в мою спину, оставляя новые метки, хрипло кричит, когда я перехожу на бешеный ритм. Спираль чистого кайфа раскручивается вдоль позвоночника, ударяя в пах. Я рычу, все сильнее вбивая ее в матрас. Кожа к коже, мы слипаемся, как две половинки пазла, соединяясь во что-то цельное. Правильное. У меня нет названия тому, что я чувствую. Это нечто новое, совсем другое. Мое удовольствие проходит через сердце, ускоряя ритм, проникает в вены мощным потоком концентрированного адреналина и циркулирует по всему телу. Просунув ладонь под ягодицы Эмилии, я толкаю ее ближе, немного меняя угол проникновения, чтобы еще глубже, мощнее, до конца. Впиваюсь в припухшие губы, поглощая всхлипы и стоны, смешивая наше дыхание. Порочные шлепки всё громче, откровеннее в своем безудержном стремлении к приближающейся разрядке. Эмилию накрывает первой. Я ощущаю зарождающееся сокращение ее мышц, плотно сжимающих набухший ствол.
– Батлер, – она протяжно стонет, распахнув затуманенные удовольствием глаза и цепляясь за мои плечи. Выгибается, сильно сдавливая мои бедра коленями. Да, малышка, вот так ты должна принимать меня. Вот так ты должна кричать и кончать подо мной. Несколько глубоких ударов, и я догоняю ее, с грудным рыком изливаясь в содрогающееся в оргазме тело. Прижимаю к себе, обхватываю обеими руками, продолжая рвано толкаться внутрь.
– Ты моя, Эм, – тяжело дыша, бормочу я. Приподняв голову, смотрю в покрытое испариной порозовевшее лицо и на опущенные в изнеможении ресницы. Склонившись, облизываю пересохшие губы, делая финальный толчок бедрами. – Никого, кроме меня, там больше не будет, – повторяю клятву, которую мы однажды уже нарушили. Перекатываюсь на бок и, обняв за талию, властно прижимаю к себе спиной, зарываясь носом в шелковистые волосы и накрывая идеальную для моей ладони грудь.
– Это все, что тебя волнует, Адриан? – отдышавшись, тихо спрашивает Эм. – Чтобы я принадлежала только тебе?
– Это все, что имеет значение, малышка, – подтверждаю я, облизывая пересохшие губы.
– Близость между мужчиной и женщиной включает в себя не только секс, – Эм снова ударяется в рассуждения. – Ты хочешь контролировать меня, но при этом себе оставляешь полную свободу. А если я перестану соответствовать твоим требованиям, ты уничтожишь и меня и все, что вокруг меня, в радиусе десятка километров. Адриан, я чувствую себя использованной каждый раз, когда сдаюсь тебе. Есть контракт или нет – формат отношений остается тем же, – выдает она слишком длинную тираду для удовлетворённой женщины.
– Зачем ты снова начинаешь? – я кусаю ее за плечо, сжимая пальцами набухший сосок. Она напрягается, снова что-то надумав в своей красивой головке.
– Ты не изменишься, – обреченно выдыхает Эмилия.
– Я этого и не обещал, – сдержанно отзываюсь. – В большинстве своем люди не способны меняться, Эм. Не потому, что не хотят. Перезагрузить систему с нуля нельзя. Человек не компьютер. Его установки закладываются в период, который он не запоминает. И чем ты старше, тем меньше шансов… – я сбиваюсь, пытаясь подобрать слова. – Когда-то мне удалось. На самом деле, ты видишь перед собой самую улучшенную версию Адриана Батлера.
Глава 20
Эмилия
