- Кошка дикая.
Полностью выйдя, Игорь снова толкнулся. Опять глубоко.
- Сдохнуть можно. Как же в тебе хорошо!
Кусая до крови губы, Ольга выгнулась навстречу толчкам и с огромным трудом заставила себя отлепить ладони от сильной спины.
Этого мужчину хотелось метить. Клинописью из царапин оставить ясное напоминание о себе, но впервые чужая боль ощущалась как собственная. На другого было бы плевать, на Варшавского… Не могла.
К счастью, мазохистов в кровати сегодня было двое. Словно так и нужно, Игорь сам вернул ее руки на место. Вначале одну, потом другую.
- Царапай, хрен с тобой, - задвигался так быстро, словно через несколько минут должен был случиться конец света.
От одобрения и того, что это значило, у Ольги ком встал в горле. "Только мой," - приятной болью отозвалось где-то под ребрами и будто ножом по собственным оголенным нервам, она провела ногтями вдоль спины.
Игорь отозвался новой порцией ругательств. Секунду спустя ее ноги оказались у него на плечах, а член так глубоко внутри, будто пробивал себе путь к сердцу.
Больше ни он, ни она не произнесли ни слова. Вместо звуков говорили движения. Вначале быстрые, как первый голод. Игорь поршнем входил в нее и, целуя ноги, натягивал на себя за бедра.
Потом садистски-медленные. С жадным скольжением рук по коже, влажными поцелуями и ритмичным поскрипыванием кровати.
Оба будто испытывали друг друга. Продлевали агонию и наслаждались общей яростью.
Ольга и не знала, что может так сильно хотеть. Она скулить была готова от отчаяния, располосовать мужскую спину на британский флаг и одновременно не желала, чтобы их первая близость быстро закончилась.
Спустя три недели ожидания она хотела напиться этим мужчиной допьяна. Запомнить каждый миг, когда он в ней. Его заполняющие толчки. Бархат кожи под ладонями. И силу. Огромную, вылепленную не только из связок и мышц, но и из воли, опыта, характера. Силу, которая не губила, не пыталась растоптать, а освобождала ее.
Несмотря на три недели порознь, до блаженного опустошения хватило одного раза. После Варшавский потребовал, чтобы его накормили и дали большую кружку чая.
Заявочки разили наповал своей прямотой. От романтики в них не было даже намека, но Ольга уже знала, с кем имеет дело.
На слово "омлет" желудок Игоря откликнулся глухим урчанием, и кухня наполнилась запахами еды, треском масла на мокрой сковороде и движениями. Когда Ольга проходила от плиты к холодильнику, Игорь нахально тискал ее за задницу. Когда расставляла тарелки, смеясь, не скрывая восхищения, рассказывал о беседе с Басманским.
За последнее Ольга была ему благодарна больше всего. Она не представляла, как бы выкручивалась, спроси он о грязной сцене возле хосписа или о причине последнего ночного визита.
- То есть сегодня у тебя была шикарная возможность провести ночь с незнакомкой, но ты приперся ко мне? - не скрывая веселья, подвела она итог.
- С двумя.
Игорь показал два пальца, а потом снова дотянулся до нее и сжал на этот раз не попу, а грудь. По-хозяйски, обхватив каждую своими большими сильными ладонями.
- Господи, мужчина! Упустить такой шанс!
Ольга важно погрозила деревянной лопаткой, но с места не сдвинулась.
- Думаешь, я зря? - проворные пальцы сжали соски сквозь тонкую майку, и Ольга не стала сдерживать стон.
- Конечно! От них наверняка удалось бы смыться утром и остаться всего лишь приятным воспоминанием.
- А от тебя? - он развернул ее лицом к себе.
- Смыться?
- Да.
- Кто ж теперь тебя отпустит? - Ольга положила обе руки ему на плечи и, дразнясь, потерлась о твердеющий пах. - Теперь ты в моем рабстве. Эротическом. Помнишь, я как раз об этом мечтала.
Не отпуская ее не на миг, Игорь глянул через плечо на плиту.
- Если в этом рабстве будут кормить, то я согласен.
Власова, не поворачиваясь, на ощупь отключила конфорку. Затем с ловкостью факира сдернула с бедер Игоря полотенце. Омлету нужно было хоть немного остыть.
- Я бы ни за что не дала тебе умереть с голоду. У меня еще слишком много эротических фантазий.
- Вот ведь неуемная женщина!
Просить или подсказывать было не нужно. Игорь одним движением сдвинул столовые приборы на край стола и усадил на него Ольгу.
- Уже жалеешь, что не согласился на тройничок?
Белья под майкой не было. Ничто не могло защитить ее от интимного прикосновения умелых пальцев.
- У тех двоих не было ни одного шанса в сравнении с тобой.
Для того, чтобы Ольга стала позорно-мокрой, хватило несколько мазков по клитору.
- Я лучше? - ее голос сел.
- Ты способна затрахать так, как не смогла бы и дюжина баб, - он за волосы оттянул ее голову вниз, заставив выпятить грудь, - После тебя яйца от пустоты звенят, и сердцу можно вызывать бригаду реанимации.
Ольга облизала губы в предвкушении.
- Все так плохо? - под первый неспешный толчек выдавила из себя.
- Хуже, - Игорь распластал ее на столе и задвигался быстрее. - Гораздо хуже, но как же мне это нравится!
Как бы Игорю не хотелось попасть на рыбалку, дела снова затянули его с головой. Свободного времени на себя было катастрофически мало, потому вместо вылазки на природу Варшавский взял Ольгу с собой в Берлин.
- Сможешь отпроситься на пару дней? - наблюдая как Ольга "портит его глазунью какой-то зеленой травой", уточнил перед одним из завтраков.
Власова аккуратно лопаточкой поправила на краях шпинат и оглянулась за спину.
- Я так понимаю, на романтическое путешествие губу не раскатывать? - зыркнула из-под ресниц.
- Кто бы что ни говорил, а в умных женщинах есть своя прелесть, - словно большой довольный хищник, Варшавский с зевком потянулся.
- М-да, талант говорить комплименты у тебя тоже отсутствует, - она отвернулась, пряча улыбку.
- И как ты только согласилась со мной спать?!
- Сама себе поражаюсь.
Мужские руки легли на талию, а подбородок на плечо. Обычные, ничего особого не значащие прикосновения. За неделю после его визита к ней домой их было много. Поначалу с непривычки Ольга замирала каждый раз, пыталась понять значение, действие на себя. Потом расслабилась. Впустила Варшавского в свою зону комфорта и сама начала получать удовольствие. От того, как он лично застегивал на ней в машине ремень. Как клал ее руку на сгиб локтя, когда шли куда-то рядом. Как дома после работы устраивал свою голову у нее на коленях и ночью после секса сгребал в объятия.
Для него это было естественно как дышать. Он не боролся каждым взглядом и движением за пресловутую мужскую независимость, и привыкшую к совершенно другим мужчинам Ольгу сбивало это с толку.
