К сожалению, интереса Никиты к новой игрушке хватило минуты на три. В коридоре послышался топот детских ног, и Ольга, как ошпаренная, сама отскочила от Игоря.
- Тефтели! - как за спасательный круг, она ухватилась за полотенце. Потом засуетилась. Открыла духовку. Приговаривая что-то под нос, стала доставать укрытую фольгой прямоугольную посудину, рыться в шкафчиках.
Несмотря на ноющую боль в паху и шум в коридоре, Игорь даже залюбовался. Это точно была не та Власова, которую он знал. Похоже, с появлением сына поменялся не только вкус поцелуев. Она изменилась даже в движениях. Резковатые, быстрые, они приобрели едва заметную неуклюжесть, а к страстности добавилась осторожность.
Вероятно, три дня разлуки все же повредили его мозг, но на такую Ольгу хотелось смотреть и смотреть. Такая она разила наповал сильнее, чем грозная воительница в мужском туалете или голое искушение на столе маленького домика у залива.
Ощущение было настолько сильное, что безопаснее всего, вероятно, было оторвать ноги от пола и на полной скорости двинуться к выходу. Забыть, что видел. Переключить мысли на что-нибудь более безопасное. Однако ловушка уже захлопнулась.
Счастливый Никита вприпрыжку влетел в кухню, положил перед ним телефон и на дикой смеси арабского с русским стал что-то говорить. Понять, что именно, удалось лишь со второго раза.
- Тебе установить приложения? - он чуть не хлопнул себя по лбу за тупость. Какие-то русские слова мальчишка до переезда в Эмираты, конечно, выучил, но грамоту точно знать не мог.
В ответ Никита активно закивал.
- Хорошо, - достав из-под стола ещё один стул, он поставил его рядом и указал парнишке. - Рассказывай что хочешь. Будем ставить.
Совсем как он сам, Никита тоже понял не сразу, но потом, видимо, подействовало волшебное слово "хочешь".
Все ещё пряча лицо, Ольга колдовала у плиты. Игорь видел лишь её спину и руки. От прямоугольной посудины, вызывая активное слюноотделение, шёл потрясающий аромат, а мальчишка все говорил и говорил. Скованно поначалу, будто боялся, что в любой момент его пошлют подальше. Потом, осмелев, придвинулся совсем близко и через руку стал следить за работой Варшавского.
Любопытный нос постоянно вылезал перед экраном. Зелёные глазищи с восторгом отслеживали каждое движение. От простоты и естественности, с которой у них получалось понимать друг друга, становилось… не хорошо, не комфортно… скорее, странно. Будто все это уже было сотню раз. Такая же кухня, суетящаяся женщина у плиты и ребенок.
***
Ольга старалась не смотреть на своих любимых мужчин, когда те сидели вместе, но бороться с собой было сложно. Дни разлуки подействовали как приправа - перец. Губы саднило, а внутри разгорался такой пожар, что даже ледяная вода под краном казалась теплой.
Её пугливый мальчик, который даже Розе не дал себя обнять, сам попросил помощи у Игоря и теперь фактически висел на нем. Это было настолько поразительно, что она, как могла, оттягивала время ужина. По два раза перемывала и без того чистые тарелки, брала и клала назад вилки.
Ещё одно, что удивляло, Игорь и Никита умудрялись понимать друг друга без словарей и жестов. У них будто существовал какой-то свой собственный мужской язык, для разговоров на котором хватало взглядов. Всю сервировку она, боясь помешать, косилась на это чудо, а когда мужчины начали есть, уже открыто любовалась похожими жестами.
Верящая в судьбу и всякую хиромантию Роза, наверное, сказала бы, что это карма. Что Никита сын не Хасима, а Игоря, который заплутал во времени и пространстве и только сейчас смог найти свою семью. Конечно же, это был бред, но глядя на этих двоих, Ольга готова была поверить даже в такую ахинею.
Ещё больше Ольга хотела бы, чтобы родство оказалось правдой. Сумасшедшее желание. Сидеть рядом с ними, зная, что никто никуда не уйдёт. Не волноваться, что твой ребёнок наскучит любимому мужчине. Не выдумывать для сына сказок о друге. И не прятаться с поцелуями по углам квартиры.
Есть не хотелось совсем. Чтобы не привлекать внимание, еду приходилось пихать в себя насильно, но мысли все равно улетали туда, куда не стоило. Во время ужина, после него, когда мужчины перебрались в гостиную и продолжили свои дела, и совсем поздно вечером, когда зевающий сын оставил Игоря в покое и поплелся в душ - она фантазировала и тут же одергивала себя.
***
Насыщенный день и вечер сделали свое дело - Никита уснул, стоило коснуться головой подушки. Без сына один на один с Игорем Ольге вдруг стало тесно в квартире. Внимательно следящий за каждым её движением, он будто заполнял собой всю её маленькую гостиную.
К счастью, долго мучить Варшавский не стал. Как только показалось дно у второй чашки кофе, он встал с дивана и забрал со спинки свой пиджак.
- Проводишь?
Обрадованная и расстроенная одновременно, Ольга и не подумала сказать "нет".
- Конечно, - первой ринулась в коридор. Всунула ноги в удобные балетки, взяла ключи. Только тогда вдруг окончательно поняла, что Игорь действительно уходит.
Дорога к машине была как на эшафот. Вначале мучительная тишина в лифте, потом тёмная, не освещенная никакими фонарями дорога к стоянке.
Мерседес Варшавского как назло оказался припаркованным в самом дальнем углу. Зная умение Игоря планировать наперед каждый свой шаг, она не удивилась бы, узнав, что и это не случайно. Однако Игорь ничего не предпринял.
Будто и правда собрался сесть и уехать, он открыл дверь. С абсолютно спокойным видом бросил на сиденье свой пиджак. Вытащил из-под щеток рекламный флайер какого-то СТО. На Ольгу он даже не смотрел. Её как и не было.
Лишь перед тем, как опуститься на сиденье, бросил короткий взгляд. Однако ни сказать, ни сделать ничего не успел.
- Не могу… - Ольга бросилась к нему сама. Руки оплели плечи. Грудь прижалась к груди. Без высоких каблуков пришлось встать на носочки, но если бы понадобилось, она, наверное, смогла бы взлететь.
- Пожалуйста, не уезжай так, - губы заскользили по отросшей щетине, вискам, щекам. Целовала не глядя. Страшно было раскрыть глаза и сразу увидеть отказ. - Мне без тебя плохо.
Словно в кошмаре, Игорь ответил не сразу. С минуту он стоял неподвижно, никак не реагируя на её слова и отчаянные поцелуи. Только когда Ольга почти сдалась, этот истукан сжалился. Одна его ладонь, фиксируя, легла на затылок. Другая, намертво припечатывая к твердому мужскому телу, обхватила за спину.
- Я уж думал, и правда отпустишь как чужого, - губы искривились в знакомой довольной ухмылке.
От облегчения у Ольги земля под ногами поплыла.
- Ты ждал?! - не держи он так крепко, она бы его стукнула.
- А с тобой можно иначе?
- Дрессировщик хренов! - подняла ладони к его шее и, не удержавшись, провела ногтями по коже.
