Мне оставалось только одно — взять и тоже сочинить стишок.
Чуть подумав, я написала: «Я желтый лимон приклею ко лбу и буду сиять, словно Солнце».
Я имела в виду, что сейчас переоденусь в свою желтую рабочую форму и буду похожа на Солнце.
Кстати, уже пора собираться на работу. Я взяла телефон с собой в ванную, но потом передумала и отнесла его в комнату. Пусть подождет.
Пока я принимала прохладный освежающий душ, думала вот над чем: в переписке так часто бывает — сначала сообщения шлют какие-то туманные, общие, а потом с каждым днем они становятся все более личными. Это так интересно — узнавать нового человека. Его жизнь, привычки, стиль общения. Раньше этого человека не было в жизни, а теперь он есть. Появился. И нужно его изучать, подбирать ключики, а может быть, и отмычки… Но перейдем ли мы с Маратом грань общих сообщений?
После того как я закончила все дела в ванной, чуть ли не бегом вернулась в комнату. Бросилась к телефону. Но… новых сообщений не было.
«Почему? Я озадачила его своим ответом? Ему не понравились мои стихи? Или понравились, и он не может найти слов, чтобы выразить свой восторг моей способностью сочинять хокку? Или он вдруг чем-то озаботился и еще не прочитал сообщение? Или прочитал, но нет времени ответить?»
Ну хоть бы что-нибудь сказал… На мой взгляд, неизвестность — хуже всего.
А пока он там освобождается или думает, я поставила на его сообщения замочки — значит, защитила от случайного стирания, перевела в разряд избранных. Я буду перечитывать их снова и снова.
Всю дорогу на работу я ждала, когда телефон звякнет, но он почему-то молчал. Я прямо вся извелась от ожидания и всяких-разных мыслей на тему «Почему он не отвечает?», составляла ответы на его возможные ответы и ответы на мои ответы, перебирала в голове причины, из-за которых он внезапно прекратил переписку.
И вот, когда я уже увидела вдалеке спасательную вышку № 5, мой телефон ожил.
«Ну, слава богу!» — облегченно вздохнула я, дрожащими пальцами вытаскивая трубку из кармана. Но на полпути остановилась — что, если он написал, что больше не хочет со мной общаться?
И все же я решилась прочитать сообщение. Но вместо долгожданного «Марат» телефон показывал «Фулата». Вздох разочарования вырвался из моей груди. От злости я хотела грохнуть телефон об асфальт, и грохнула бы, если бы вовремя не одумалась. Ведь я не смогу тогда прочитать сообщение от Марата, когда оно в конце концов придет.
«Я начала изображать из себя „тигра“! Ваня, кажется, заметил изменения в моем поведении…» — было написано на дисплее.
Пусть это и не Марат, а Фулата, я все равно обрадовалась. Подруга хоть не станет общаться со мной в стиле хокку. А это уже хорошо.
«Я загляну к тебе в перерыве, все расскажешь», — отстучала я.
К сожалению, путь к моей вышке пролегал не через базу проката плавсредств, и я не имела возможности заглянуть в ангар, чтобы узнать, пришел ли уже Марат на работу. Впрочем, даже если путь и пролегал бы там, что толку — база открывается в десять, когда пляж уже весь забит народом.
Тут проснулся мой внутренний голос: «Не надо специально ходить мимо базы. Вспомни Фулату и Ваню. Сделай вид, что тебе неинтересно, на работе он или нет. Так будет лучше. Еще рано открыто выказывать свои чувства. Потерпи. Поиграй в „охотника“ и „тигра“. Всему свое время.»
Я посчитала, что мой внутренний голос прав, и со спокойным сердцем отправилась на спасательную станцию. Вот не буду специально ходить мимо базы! А то подумает еще, что жить без него не могу. Побуду-ка я загадкой. Правда, здесь надо осторожно, ведь можно и переборщить. Отношения наши сейчас еще очень шаткие, их «фундамент» пока что мягок и ненадежен, и делать все нужно грамотно, с умом. Марата следует заинтересовать, но и не отбивать охоту со мной связываться. А то, чего доброго, он найдет себе «тигра», которого легче догнать. Нужно, конечно, стать «тигром», но не слишком строптивым. Хотя и с характером. Вот так!
От такого решения у меня даже настроение поднялось — я просто прирожденный стратег! И как только я раньше жила, не разделяя всех людей на «тигров» и «охотников»?
— Пирожочки с печеночкой для маленьких мальчиков и девчоночек!
Я очнулась от своих мыслей и обнаружила, что стою на вышке и смотрю в бинокль на свою бывшую воспитательницу из детского сада Любовь Митрофановну.
Она целыми днями прогуливается по пляжу и хорошо поставленным голосом в стихотворной форме рекламирует свои пирожки, которые носит в плетеной корзинке, изначально предназначенной для перевозки кошек.
Надо же, а я за раздумьями не заметила, как пришла на пляж и уже приступила к работе.
С большой надеждой (вдруг не услышала звонок?) я посмотрела на телефон и заскрипела зубами: новых сообщений нет. Думаю, все дело в хокку. Марату не понравился стих, и поэтому он ничего не пишет.
Затем перевела бинокль с продавщицы пирожков на небольшую впадину у самой кромки воды, где обычно лежит Марат. Его еще не было.
Потихоньку в моей душе стала зарождаться тревога. А может, он не отвечает потому, что с ним что-то случилось? Вдруг его сбила машина, и он сейчас находится в реанимации? Над ним бегают врачи, суетятся медсестры, ему ставят капельницы, подключают к аппарату искусственного дыхания, вводят пищу через трубочки в кровь, и он находится на грани…
Я помотала головой, как это делает собака после купания.
Да что же я такое думаю? Мама всегда говорит, что о плохом даже думать нельзя. Мысль якобы материальна, и если человек придумает какую-то ситуацию, то она уже существует. Пока только в астрале. Но может запросто перекочевать из астрала в наше измерение. Поэтому всегда надо думать о хорошем. Пусть лучше хорошее сбывается, чем плохое.
Это все понятно… Но почему Марат не отвечает?
Я волновалась. Места себе не находила. Вся извелась. Следила в бинокль за пляжем и ничего не видела, — была словно отключена от реальности и погружена куда-то в свои мысли. Глубоко-глубоко. Если провести аналогию с морем, находилась где-то на дне Мариинской впадины.
— Эй, Полинка, осторожно! — я услышала голос Артема и «вынырнула на поверхность моря».
— А? Что?
— О чем ты вообще думаешь? — ворчливо поинтересовался мой напарник. — Упасть можешь! Перевесилась за ограждение! Еще чуть-чуть — и упала бы! Спасателя спасать пришлось бы.
— Я задумалась, — ушла я от ответа.
— О чем? О ком? — удивился Артем и прозорливо протянул: — А-а-а… О катамаранщике? Но его же еще нет на пляже!
«Как верно ты это подметил, — я только хмыкнула в ответ. — Именно об этом я и думаю».
Так необычно и интересно — еще вчера вечером я просто наблюдала за катамаранщиком (и имени его не знала), а сегодня… И имя его знаю, и обмениваюсь с ним эсэмэсками, и в душе столько изменений произошло… Каких-то двенадцать часов, а столько всего случилось! Артем ничего об этом не знает…
