— Ей да, но не тебе!
— Ты когда-нибудь слышал такое понятие как "детская ревность"? — сестра подошла ко мне вплотную и доверчиво положила руки на плечи. — Хотя… Где тебе его услышать? Тебя любили без всяких "если" и "должен". Любили одного за нас двоих.
Я слышал подобные фразы уже не первый раз, и все равно — внутри словно нож провернулся. Еще одна маленькая грязная тайна дружной любящей семьи — мать так и не смогла забыть моего погибшего отца. Ее второй муж и дочка от него всегда были вторым сортом. Юля — вынужденной мерой, а Леонид — запасным аэродромом, всегда вторым, всегда худшим во всем.
Даже сейчас, когда их обоих из-за аварии не стало, для моей сестры ничего не изменилось.
— Знаешь, а ведь именно она должна была стать мстительной стервой, а не ты. У нее были причины.
— Я рада, что ты научился с одного взгляда определять в женщине стерву, — Юля даже не потрудилась скрыть издевку. — Жаль лишь, что совсем разучился верить близким. Единственным близким!
— Ладно, — я резко выдохнул. Пока не захотел кого-нибудь придушить, нужно было прекращать этот разговор. — Давай договоримся. Майю ты больше не трогаешь. Совсем! Если что-то тебе от нее понадобится или ей от тебя, то решаешь все через меня.
— Хорошо, — как-то подозрительно быстро согласилась сестра.
— Без исключений! — я, как в детстве, потряс перед ее носом указательным пальцем. — Иначе выселю. И отсюда и из городской квартиры. Будешь искать себе приключения не на одну ночь, а с постоянным ночлегом и пропитанием.
На этот раз Юля ничего не ответила. Ее совершенное из-за бесконечных косметических процедур лицо стало бледным, а губы сжались в узкую линию. Видимо, теперь она окончательно поняла. Искренне надеясь на это, я оставил сестренку наедине с ее мыслями, а сам отправился плавать. Злость необходимо было срочно куда-то спустить. Кулаки зудели так, что ни один косяк в доме не остался бы целым, а следующая игра планировалась лишь через два дня.
Глава 4
Майя
Совпадений не бывает!
Люди ничего не делают просто так, особенно — для чужих!
Детство, в котором красивая жизнерадостная семья взяла из детского дома несчастную сиротку, навсегда отучило меня от глупых иллюзий. У сиротки было наследство, у семьи был план, как это наследство прибрать к рукам. Все просто. Никаких сантиментов. И вот снова наши дороги пересеклись.
Это было какое-то наваждение! Словно не было восьми лет счастливой жизни без криков, страхов и бесконечных упреков. Вновь вместо меня нынешней уверенной в себе студентки из дома убегала прежняя перепуганная приемная девчонка.
Зачем я снова понадобилась этой семье — не было ни единой идеи. Лишь эмоции. Противоречивые и непривычные, словно принадлежали не мне, а какой-то другой девушке… Той, которая легко могла залюбоваться широким разворотом плеч, выступающими косыми мышцами, короткой темной щетиной и будто вылепленными из красной глины губами.
За мужественным фасадом моего нанимателя сложно было узнать худощавого молчаливого "не-брата". Единственного человека во всей семье, которого я не боялась, несмотря на его вечно хмурый взгляд и навязчивый контроль.
Они были словно разными людьми. Из общего лишь рост и взгляд, но… от этого становилось страшно — действовал Максим на меня по-прежнему. Я вновь находила внутри себя эмоции, которые не должна была чувствовать: волнение, стыд, интерес. И опять ощущала себя маленькой, никому не нужной девочкой.
Сознание нахально подкидывало картинки с двумя двигающимися в ванне обнаженными телами. В ушах шумело, и я бежала. Быстро, без остановки, старательно борясь с желанием оглянуться.
В огромном мегаполисе, среди тысяч домов и нескольких миллионов людей наши пути все же пересеклись.
Специально?
Случайно?
Зачем?
Вопросы иглами впивались в виски, и от воспоминаний как колючий, внимательный взгляд голубых глаз скользил по лицу и телу становилось не по себе.
Уверена, даже Станиславский сказал бы Громову "верю" — не знал, не искал. Но страхи сворой голодных собак уже набросились на меня, и память под ручку с тревогой хором вопили: "Он лжет!"
Ночь после встречи с Максимом прошла без сна. На занятиях от крепкого кофе у меня скрутило желудок, но даже боль не смогла отвлечь от главного вопроса. Срочный поиск работы снова встал на повестке дня. Аванса, полученного от Громовых, легко хватило бы на месяц безбедной жизни, но обещание вернуть деньги ставило крест на всех планах.
По милости своего языка и игр прежней семьи я вновь очутилась у разбитого корыта. От отчаяния хотелось разреветься. Владелица "трешки" в хорошем спальном районе и без гроша за душой — кто не знал меня лично, не поверил бы.
— Ты почему нынче такая кислая? — проспавшая первую пару Варя заметила мое состояние с первого взгляда.
— Я не кислая, а снова безработная? — вдаваться в подробности не хотелось, но любопытную подругу не остановил бы и бульдозер.
— Твою ж… — она совсем не по-женски выругалась. — И что ты такого сделала? Разбила любимую вазу, отравила хозяйского хомячка или, может, увела у хозяйки красавца-жениха?
От последнего предположения Варька мечтательно закатила глаза.
— Надеюсь, что последнее.
— Мне жаль тебя разочаровывать, но нет, — я задумалась. Чтобы не попасть под допрос с пристрастием, срочно нужно было придумать правдоподобную причину увольнения.
— Так что стряслось? — Варя подперла голову руками.
— Мои наниматели… Они уехали.
— Что? Куда?
— Уехали отдыхать. Надолго. Они сами не планировали вначале, но потом у хозяйки что-то стряслось со здоровьем, и срочно пришлось менять климат.
— Ох! — Варька покачала головой. — Бедняжечки!
— Там, вроде бы, ничего серьезного, — пока не разразилась драма, поспешила поправить я.
— Тогда круто! Вот это я понимаю терапия. Небось, греются теперь где-нибудь на Мертвом море или хлещут целебную водичку в Карловых варах.
Благодаря буйной Варькиной фантазии додумывать детали не пришлось — моя верная подруга все придумала сама, и мне оставалось лишь кивать.
— …ты теперь опять в поисках и на мели? — через пару минут закончила она свой монолог о жизни богачей.
— Бедна как церковная мышь, — я сжала виски.
— Дела-а.
— Где искать подработку не представляю… Наверное, все же придется сдать кому-нибудь свою квартиру. Не хотела я этого, но, кажется, выбора нет.
— Можно еще перейти на заочку или взять академический.
Это было даже не смешно.
— На пятом курсе? Ты шутишь?
— Да… — Варя опустила взгляд в стол.
