– И закусочную, – добавил Карен.
– Скорее всего, – не стал спорить бармен.
– Маша ничего тебе не говорила про своих родных?
– Нет, – покачал головой бармен, – Света как-то спросила её, мол, откуда ты, где папа, мама, так Маша сразу замкнулась и лицом угасла, точно в её душе кто-то лампочку выключил.
– Вот это меня и смущает, – пробормотал хозяин и отправился по своим делам.
– А нам-то что за дело, оттуда она и кто её родители, – сказал ему вслед бармен.
Ничего не замечающая Маша продолжала мечтать, что пока она будет отсылать маме на лечение деньги, которые зарабатывает у Карена, а потом найдёт работу, где платят много. Очень много. И тогда она сможет отправить маму на лечение за границу. Попросить денег в долг у Карена ей не приходило в голову.
А ведь не так давно она пыталась попросить, даже вымолить деньги, но над ней жестоко посмеялись. К Машиным глазам подступили слёзы, и она, остановившись, стала вытирать их тыльной стороной руки.
Заметивший перемену в настроении девушки бармен пробурчал себе под нос:
– Всё-таки Карен прав, не поймёшь, что у неё внутри, не девушка, а вещь в себе.
Мирослава решила поговорить с клиентом в городе. Приглашать Сергея к себе или встречаться у него она не захотела по каким-то неосознанным внутренним ощущениям.
Поэтому встреча была назначена в кофейне «Старая мельница». Заведение это вполне демократичное по ценам, к тому же весьма уютное.
Мирослава планировала прийти раньше Сергея. Но он всё-таки опередил её, поняла она, заметив на стоянке его автомобиль.
«Не иначе как за час до встречи приехал», – улыбнулась она невольно про себя.
Зайдя в кофейню с ясного морозного и светлого дня, она постояла пару минут, давая привыкнуть глазам к лёгкому полумраку помещения.
На столиках горели разноцветные свечи, шевеля маленькими язычками огня. На стенах колыхались большие языки пламени, правда, были они нарисованными, а иллюзию их движения создавала искусно запрятанная подсветка.
Сергея она заметила сидящим за столиком совсем недалеко от входа. Вероятно, он боялся не увидеть детектива и поэтому выбрал именно этот столик. Перед Юргеневым стояла полупустая чашка кофе, на тарелке лежали крошки от пирожного.
– Привет, – сказала Мирослава, усаживаясь за столик напротив него.
– Ой, простите! Здравствуйте. – Он приподнялся со стула.
– Сидите, пожалуйста, – улыбнулась она.
– Простите, я задумался.
– Я так и поняла.
– Вы разгадали мой сон?! – спросил Сергей, с пылким нетерпением заглядывая ей в глаза.
Мирослава улыбнулась.
– Отгадывание снов не входит в круг обязанностей детектива.
– Я понимаю… – уныло проговорил он.
– Всё, что мне пришло в голову, это то, что где-то недалеко от вас находится человек, который небезразличен Олегу.
– Но я не знаю, кто это может быть. Разве только Юлия?
– Я тоже думала об этом. Но мне кажется, что это не она.
– Ну уж точно не Анна, – горько улыбнулся Сергей.
– Тут я соглашусь с вами.
– Но больше и нет никого! – Сергей развёл руками.
– Возможно, это одна из пассий вашего друга.
– С чего бы ему о бывших пассиях беспокоиться?
– Может быть, одна из них беременна?
– Не может этого быть!
– Почему?
– Во-первых, потому, что Олег был всегда предельно осторожен. Во-вторых, у них с Анной не было детей.
– Может, это была не его вина? – перебила Мирослава.
– Может, – легко согласился Юргенев. – Но тогда, в-третьих, Олег не имел пассий с тех пор, как стал жить с Юлей.
– А Юля говорит другое.
– Что?!
– Вешнякова утверждает, что собственными глазами видела, как её возлюбленный обнимал в ресторане другую девушку.
– Но этого не может быть, – растерянно пробормотал Сергей.
– Я думаю, что Юлии можно верить, – заметила Мирослава.
– И что вы теперь хотите?
– Найти эту девушку.
– Каким образом?!
– Есть у меня одна идея…
– Всё равно, я не верю, что кто-то забеременел от Олега.
– Верю или не верю, не имеет значения. Мы должны прояснить ситуацию.
– Если бы была девушка, носящая ребёнка Олега, она, узнав о его гибели, непременно объявилась бы! – горячо заговорил Сергей.
– Не факт.
Мужчина опустил голову, и создавалось такое впечатление, что он внимательно изучает крошки на своей тарелке.
Мирослава оторвала его от этого занятия.
– Скажите мне лучше, в каких отношениях были Анна Владимировна Чекурова и Кирилл Наумович Бумазейкин?
Сергей поднял на детектива изумлённый взгляд.
– Анна и Бумазейкин? – переспросил он.
Мирослава кивнула.
– Да ни в каких они не были отношениях!
– В таком случае вам не кажется странным, что именно тогда, когда Анна узнала, что осталась с носом, Бумазейкин приложил массу усилий, чтобы навести подозрение на вас?
Сергей пожал плечами.
– Я представления не имею, что за затмение нашло на Кирилла Наумовича! Может, съел чего-то?!
– Может, и съел… А вы не слышали о том, что Бумазейкин игрок?
– Краем уха, – нехотя отозвался Юргенев.
– От кого?
– От Олега.
– А он не говорил вам, что появились какие-либо финансовые проблемы?
– Не припомню такого.
– Напрягите свою память! – настаивала Мирослава.
Юргенев задумался, потом тряхнул головой.
– Нет, мне Олег ничего об этом не говорил.
Несмотря на то что световой день прибавился, небо всё-таки ещё довольно рано покрывалось румянцем вечерней зари.
Мирослава понимала, что навряд ли Наполеонову так быстро удалось узнать что-то о финансовом состоянии фирмы. И всё-таки в этот вечер она ждала его с нетерпением.
Но Шура явился явно не в духе, начальство требовало скорейшего раскрытия преступления, а крепкой ниточки, за которую можно было бы потянуть, не находилось. Единственным подозреваемым оставался Сергей Яковлевич Юргенев. Но Наполеонов и сам уже не верил в его виновность.
Морис приготовил на ужин утку с яблоками, салат из свежих, хотя и тепличных, но местных овощей и любимые пирожные Шуры – «Наполеон».
Глядя на накрытый стол, Наполеонов повеселел.
