– Выпейте со мной чаю, – предложила старушка.
И Волгина поняла, что чаепития, если они хотят что-то узнать, им не избежать.
Впрочем, о своём согласии они не пожалели, Марья Михайловна угощала их вкусными пирожками с яблоками и творогом.
– Только недавно из духовки, – добродушно приговаривала она, разливая по чашкам чай.
– Какие у вас красивые чашки, – заметила Мирослава, – у моей бабушки тоже такие были с красными маками. А если посмотреть на свет, то стенки просвечивают, такие тонкие.
– Да, это китайский фарфор. Эти чашки ещё мой папа привёз из своей поездки в Китай. Давно это было. – Глаза женщины затуманились от воспоминаний и ностальгической грусти.
От сахара детективы отказались, а варенье из облепихи попробовали с удовольствием и оценили по достоинству.
Мирослава решила, что можно перейти к делу, и спросила:
– Марья Михайловна, а вы за хлебом каждый день ходите?
– Почти, – кивнула старушка, не выдавая своего удивления.
– Всегда в одно и то же время?
Марья Михайловна снова кивнула.
– И в день гибели Олега Чекурова тоже ходили?
– Ходила. Я ещё в тот день на почту ходила, поэтому задержалась. Возвращаюсь домой, а возле подъезда соседнего стоит полиция и «Скорая».
– Вы удивились?
– Да, конечно. Если бы только «Скорая» была, я бы подумала, что просто кому-то из стариков плохо. А тут полиция! Значит, что-то случилось.
– А когда вы шли от своего дома через двор, вам кто-то попался навстречу?
– Навстречу нет. Во дворе гуляла Вера Свиридова. Был слышен лай собак Степана Максимовича. Потом мимо меня промчался Сенька, и прошла какая-то девушка.
– Вы её разглядели?
– Нет. Только со спины.
– А мальчика?
– Сеньку? А чего мне его разглядывать, я его и так знаю. Он поздоровался со мной на бегу и был таков.
– А девушку вы смогли бы узнать, если бы снова увидели?
– Нет, милая, я же её только со спины видела.
– Скажите, Марья Михайловна, а Олега Чекурова вы знали?
– Видела иногда, как он в машину садится. Он особо ни с кем не разговаривал.
– Но, наверное, между собой его обсуждали?
– Было дело, – нехотя согласилась женщина.
– И что же было основной темой этих обсуждений?
– Да его роман с Юлькой! Всем было интересно, серьёзно это у них или нет.
– И к чему же склонялось большинство?
Марья Михайловна хитро прищурилась.
– Большинство ожидало свадьбы!
– Так жених же состоял в законном браке?
– Ну так что, слух прошёл, что бизнесмен скоро разведётся да и на Юленьке женится.
– А слух этот случайно не Сергей Юргенев пустил?
– Нет, – отмахнулась Марья Михайловна. – Сергей не из таких!
– Не из каких? – уточнила Мирослава.
– Не из болтливых. Языком не метёт, как помелом. А об Олеге из него слова и клещами не вытащишь.
– А что, кто-то пытался тащить?
– Ещё бы! Народ-то у нас любопытный!
– А как относилась к Олегу свекровь Веры Свиридовой?
– Эта ведьма ко всем одинаково относится! Ядом брызжет!
– И Сергея Юргенева она не любит?
– Она и себя саму любит только по великим праздникам.
– Понятно. А вы не знаете, она не ссорилась с Сергеем?
– По-моему, нет, – задумалась женщина, – по крайней мере, никто об их ссоре не упоминал.
– А Сергей с Олегом не разговаривали во дворе на повышенных тонах?
– Да господь с вами! – возмутилась Марья Михайловна. – Они же не без головы! К тому же я думаю, что они и вообще не ссорились. С Сергеем-то не поругаешься.
– Почему?
– Характер у него не склонный к ругани.
– А вот Аделаида Петровна утверждает, что слышала, как Олег и Сергей ссорились.
– Врёт она, – не задумываясь, ответила женщина.
– Зачем?
– Да кто ж её знает? Может, хочет внимание к себе привлечь, а скорее всего, просто чтоб нагадить.
– Трудно поверить…
– Ой ли! – всплеснула руками Марья Михайловна. – Мне вот, например, нетрудно поверить в то, что Аделаида на Лысую гору на шабаш летает.
– Даже так, – улыбнулась Мирослава.
– Так, так, не сомневайтесь! – заверила старушка.
– Спасибо вам, Марья Михайловна! Вы нам очень помогли. И за угощение спасибо!
– Всё у вас очень вкусно, – проговорил Морис, до этого не вмешивавшийся в разговор, и поцеловал руку женщине.
Она неожиданно смутилась.
– Ну что вы! – посмотрела на Мориса и добавила: – Мне, сынок, и в молодости никто рук не целовал.
– Зря, – тихо ответил он, уверенный в том, что натруженные руки старых женщин заслуживают поцелуев гораздо больше, чем холеные ручки юных красоток, не особо утруждающих себя работой.
Когда они вышли из подъезда, Мирослава замерла на крыльце в задумчивости, а потом направилась к машине.
– Мы не зайдём к Свиридовым? – удивился Морис.
– Нет.
– Но…
– Что мы скажем Аделаиде Петровне? Что лгать нехорошо?
– Ну…
– Она упрётся рогом. А может, и нахамит.
– Но нельзя же всё оставить так, как есть!
– Нельзя.
– Не понимаю…
– Сейчас поймёшь.
Сидя в салоне автомобиля, Мирослава набрала номер Наполеонова, и он сразу отозвался.
– Шура! Для тебя есть работа.
– Опять?!
– Не опять, а снова, – передразнила она.
– Надеюсь, работёнку ты мне приготовила непыльную? – притворно вздохнул он.
– Угадал. Вызови к себе повесткой Аделаиду Петровну Свиридову.
– На фиг она мне нужна?! – фыркнул Наполеонов.
– Допросишь её под протокол. Потом зачитаешь статью об ответственности о даче ложных показаний. Распишешь условия проживания в тюрьме и попросишь подписать протокол.
– Понял, – хмыкнул Наполеонов, – уверена, что мадам лжёт?
– На сто процентов.
– Сделаю. Пока.
– Пока.
– Это единственное, что может подействовать на гражданку Свиридову, – объяснила Морису Мирослава.
Он кивнул, не отрывая взгляда от дороги.
