– Один я был…
– Надо же, какое интересное совпаденьице! То есть обычно они у тебя отираются, но аккурат в день убийства соседки «слились»?
– Выходит, так… Но я не убивал Лидку! Что мне сделать, чтобы вы поверили?
– Ну как минимум предоставить вменяемое алиби, – пожал плечами Белкин. – А то, что ты тут вещаешь, уж извини, на алиби не тянет!
– И что же ты делал дома, один! – поинтересовался Ахметов.
Алла потеряла к происходящему интерес.
Не выключая компьютер, она прошлась до электрического чайника и включила его и, вытащив из ящика чашку, принялась засыпать ароматный «Эрл Грей» из жестяной банки в серебряное ситечко – подарок Марины на какой-то праздник. Ее ноздри с наслаждением втягивали фруктово-цветочный аромат: это был не просто «Эрл Грей», а его очень удачная вариация, и, раз попробовав, Алла теперь покупала только этот сорт.
– Ну, что вы думаете, Алла Гурьевна? – поинтересовался молодой опер, входя в кабинет. За ним по пятам следовал Дамир.
– Думаю, что в качестве подозреваемого Токменев пока сгодится, – ответила она, глядя, как в прозрачном чайнике начинает пузыриться вода.
Ее всегда завораживал этот процесс: чайник имел ярко-голубую подсветку, и смотреть на то, как закипает вода, было сплошным удовольствием.
– То есть вы не считаете его виновным? – уточнил Белкин, плюхаясь на стул и откидываясь на спинку.
Алла едва заметно поморщилась: она была далека от мысли, чтобы учить паренька, как обращаться с казенной мебелью, но ей не нравилось, когда люди, по той или иной причине вторгающиеся в ее кабинет, неподобающе обращаются с предметами, находящимися в нем.
Да-да, Алла воспринимала всех «гостей» как варягов, гуннов или кого-то вроде того, потому что с любовью относилась к каждому месту, которое считала своим, будь то квартира или служебное помещение, и предпочитала, чтобы они принадлежали только ей одной.
Марина подсмеивалась над подругой, говоря, что это – последствия долгого сексуального воздержания и первые признаки приближающейся старости, несущей с собой всевозможные странности и причуды. Что ж, может, и так, но Алла не собиралась отказываться от своих привычек— они тоже были ей дороги. Может, в этом кроется корень того, что ее раздражает присутствие Дмитрия в квартире?
Когда они встречались на нейтральной территории, все было хорошо, но дома…
Господи, неужели Марина права, и Алле уже никогда не удастся доверять мужчине настолько, чтобы чувствовать себя комфортно в общем пространстве?
– А вы сами как считаете? – ответила вопросом на вопрос Алла, разворачиваясь лицом к операм.
– Лично я полностью с вами согласен, – со вздохом признал Дамир, прежде чем Белкин успел открыть рот. – Как ни печально!
– Его хату обыскали?
– А как же – полно пустых бутылок, остатки закусона, но ни малейших следов феназепама! Пальчики его мы откатали, но, думаю, даже если они совпадут с найденными в квартире, это мало что меняет: что удивительного в том, что соседи посещают друг друга? Тем более эти двое находились в определенных, гм… отношениях!
– Это смотря где «пальчики» обнаружатся! – резонно заметил Белкин.
– Кстати, насчет «пальчиков», – спохватилась Алла. – Пришел ответ от экспертов, насчет упаковки феназепама, найденном матерью Ямщиковой.
– И что там? – нетерпеливо заерзал молодой опер.
– На самой упаковке только Лидины отпечатки, но вот на блистерах отпечатки отсутствуют вовсе.
– Получается, она умудрилась «расчехлить» таблетки, не касаясь фольги? – пробормотал Дамир, потирая переносицу.
– Точно! Я связалась с психоаналитиком, которого посещала Ямщикова. Он заверил меня, что девушка никогда не думала о самоубийстве, несмотря на то что сильно переживала гибель своего парня. После его смерти она страдала расстройством сна и тревожностью, и психоаналитик и в самом деле прописывал ей кое-какие препараты, но феназепама среди них не было. Так что теперь мы наверняка знаем одно: Лиду Ямщикову убили, и сделал это тот, кто хорошо ее знал, кому она доверяла и кто был вхож в ее дом.
– Тогда почему бы не Токменев? – спросил Белкин.
– Мотив?
– Пьянице в алкогольном угаре мотив не нужен!
– Но способ убийства не похож на тот, каким пользуются в пьяном, как ты выразился, угаре, – заметил Дамир.
– А что, если Токменев убил Ямщикову по заказу? – не желал сдаваться юный опер. – Ну, кто-то другой, зная, что он в любой момент может зайти к своей соседке, заплатил ему, и он…
– Эта версия имеет право на существование, – кивнула Алла. Чайник, исходя паром, отключился, и она залила ситечко с заваркой кипятком. – Хотя… Мне все-таки кажется, мы пока не нащупали верный путь. Как там с камерами наблюдения, Дамир?
– А никак, Алла Гурьевна: нигде поблизости их нет. Вернее, на паре домов есть, но они не охватывают место убийства. Опрос соседей тоже не дал никакой информации, помимо того, что все в один голос подтверждают отвратительное поведение Токменева.
– Итак, что мы имеем? – спросила Алла. Вопрос был риторическим, поэтому никто не счел нужным отвечать, и она продолжила: – Лидия Ямщикова находилась в квартире одна, так как ее мать поехала в гости к подруге. Днем и вечером девушку видели соседи, кроме того, она присутствовала на работе. Получается, кто-то пришел к ней поздним вечером или даже ночью…
– Кто-то знакомый, кому она доверяла, – вставил Белкин.
– Верно, – кивнула Алла, благосклонно улыбнувшись молодому оперу. – Этот «кто-то», судя по всему, принес с собой феназепам, опоил Лиду, после чего столкнул ее, почти бесчувственную, с балкона. Она все же пришла в себя достаточно, для того чтобы пытаться удержаться, цепляясь за металлические перила, но у нее не было шансов. Затем наш злодей вернулся в комнату, уничтожил следы своего пребывания…
– Видимо, он орудовал в перчатках, – вмешался Дамир. – Иначе как объяснить тот факт, что на балконе обнаружены отпечатки Ямщиковой и даже ее ногти, а чужих отпечатков нет?
– Согласна. После убийца подкинул феназепам в ящик с лекарствами… Но предварительно он не забыл, еще при жизни Лиды, запечатлеть ее пальчики на упаковке.
– Но не продумал все до конца и забыл про блистеры – интересно почему? – задал вопрос Белкин.
– Убить человека не так-то легко, малой, – со вздохом ответил его старший коллега. – Если, конечно, ты не профессиональный убийца, которому все до фени! Даже если смерть Ямщиковой была запланирована, одно дело проворачивать преступление у себя в голове и совсем другое – реально его осуществить.
– Вы совершенно правы, Дамир, – сказала Алла. – Убийца мог растеряться и кое о чем забыть. Но у него почти получилось, ведь первоначально дознаватель квалифицировал случившееся как самоубийство, и именно по этой причине в квартире не производился обыск. Что ж, у нас есть что предъявить начальству – подозреваемого без алиби по имени Павел Токменев. Пока этого достаточно, чтобы нам не трепали нервы и не заглядывали через плечо… Кстати, а где у нас Антон?
