Терон выпрямился.
— Так что если впридачу к деньгам у него имеется и здравый рассудок, он пойдёт с нами до Покрова. Я знаю, что твой господин не болтает про свою беду, но я о ней догадываюсь. Передай ему, что там есть приют для прокажённых, где больных опекают с большой добротой.
Мальчик опять выслушал всё, что долго шептали ему из-под капюшона, и повернулся к Терону:
— Он говорит, что никакая это не проказа. Он был мёртв. Боги вернули его обратно. Это не болезнь, он говорит.
Терон начал делать отвращающий зло знак, потом вспомнил, кто он есть, и сотворил вместо этого тригонатское знамение.
— Что он брешет? Мёртвые не возвращаются. Разве что Сиротка, да и то он был богоизбранным.
Караванщик и мальчишка оба ждали, что человек в капюшоне что-нибудь скажет, но он молчал, продолжая глядеть вдаль на тонущую в сумерках долину и тускло-серебристую ленту Пеллоса.
— Что ж, я не могу стоять тут вечно, — сказал наконец Пилигрим. — В общем, приятно было с вами побеседовать, — добавил он, вспомнив о крайне щедрой оплате, полученной от путника. — Если вы ещё не отведали рагу из тушёной репы, рекомендую. Там на дне есть несколько кусков баранины — не копайтесь слишком рьяно, и никто не заметит. Но мне пора. Ещё много дел.
К примеру, вспомнил он вдруг, выудить из дорожного сундучка фляжку с вином. Мысль об этом приятно согревала… Может, он уже не так благочестив, как был когда-то, но всё ещё делает богоугодное дело. Вне сомнений, всевышние взирают на него благосклонно — вне сомнений, они желают только добра Терону-пилигриму, сыну Лукоса-горшечника. Глядите, как они уже возвысили его!
Калека вытащил что-то из-под плаща и держал, вытянув дрожащую перебинтованную руку, похожую на дубинку, пока мальчик не принял у него эту вещь. Получив указания — снова шёпотом — мальчик передал её Терону.
— Он говорит, это всё, что у него осталось. Вы можете взять всё.
Терон на миг непонимающе уставился на чумазую мордашку, а потом взял поданный предмет. Это оказался мешочек. Он был тяжёлый, но к тому времени, как содержимое высыпалось к нему в ладонь, рука караванщика дрожала не под весом, а от внезапного понимания, что он сейчас увидит. Золотые монеты. Не меньше дюжины. И серебро с медью — ещё на два или три дельфина. Он потрясённо поднял глаза, но калека снова молча глядел на долину, как будто это не он только что отдал Терону сумму, способную превратить того из уверенного в завтрашнем дне, но трудящегося не покладая рук караванщика в праздного господина, живущего в собственном доме на своей земле, с домашним скотом и несколькими слугами.
— За что это? Зачем он показывает это мне?
— Он говорит, что должен попасть в Южный предел, — объяснил парнишка, пошушукавшись с хозяином. — За этим боги и вернули его. Но он не может дойти без провожатого — он не может найти путь, даже… даже со мной, — последние слова мальчик произнёс насупившись — его это явно задевало. — Его глаза всё ещё видят мир мёртвых наравне с миром живых. Он боится, что заблудится и дойдёт слишком поздно.
Терон понял, что рот у него разинут, как дверь, которую забыли закрыть. Он захлопнул его и немедленно открыл снова.
— Поздно?
— После Средины лета. Тогда будет слишком поздно. В Ночь Летнего солнцестояния все Спящие проснутся. Он слышал об этом, когда был в стране богов.
Караванщик только покачал головой.
Когда он заговорил, слова натыкались друг на друга:
— П-позволь мне… уяснить, мальчик, — он в жизни и представить себе не мог, что у него в руках окажется столько денег, и очень сомневался, чтобы кто-то из других паломников хоть однажды воображал о себе подобное. Это всё были добрые богобоязненные люди, но Терон не хотел подвергать их честность чрезмерному искушению. — Твой господин желает заплатить все эти деньги… за что именно?
Коротко посовещавшись с капюшоном, парнишка ответил:
— За то, чтобы попасть в Южный предел. За то, чтобы его туда довели и защищали в пути. При этом кормили и дали лошадь, чтоб ехать. Он обернулся на торопливое бормотание калеки. — Не просто в Южный предел как страну, но в замок Южного Предела. Посреди залива.
Даже держа в руках такую неслыханную награду, Терон всё ещё колебался — не оттого, что придётся бросить паломников, но потому, что ему предстояло идти на север, по землям, полным неизведанных опасностей, прямо в, как о том ходили слухи, гущу войны, разразившейся между народом Пределов и фаэри, существами из легенд. Золото, оттягивавшее его руку, служило, однако, весомым аргументом.
— Авидель, — позвал он, — иди сюда.
Терон ссыпал монеты обратно в мешочек и привязал его к поясу двойным узлом — для пущей уверенности. Его ученику сейчас предстояло стать мастером-караванщиком.
Процессия, спускавшаяся по коридорам позади Дома Гильдии, была многочисленна. Верховный хранитель Доломит и несколько других членов собрания — среди которых Бриони с удовлетворением заметила по крайней мере одну женщину — а также и морщинистый Церуссит, который оказался кем-то вроде священника, вели их с принцем и его телохранителями. Церуссита сопровождали два здоровенных — по меркам калликан — аколита, шагавших позади него; эти двое несли какую-то конструкцию, собранную из горшков и провисших кожаных трубок — вся она тихонько попыхивала паром. Когда Бриони вежливо поинтересовалась, что же это такое, Церуссит охотно поведал, что это — церемониальная копия Священных Мехов.
— Священные мехи?
— О да, — с энтузиазмом закивал священник. — С их помощью бог создал всё живое на земле.
— Который бог?
Церуссит серьёзно взглянул на девушку, потом улыбнулся и подмигнул.
— Мне не дозволено произносить его имя вслух, ваше высочество… но сианцы чествуют его каждый год во время Кернейи, — он опять подмигнул, даже более выразительно — просто для уверенности, что она поняла намёк.
Переходы, по которым спускалась необычная процессия, сначала казались Бриони просто коридорами позади Зала собраний, но вскоре она заметила, что изгибы и повороты их как будто не стеснены стенами одного здания, пусть даже здания большого. Кроме того, во многих местах проходы вели вниз под ощутимым углом. Энеас тоже обратил на это внимание.
— Интересно, как далеко они уходят? — тихо шепнул он Бриони. — Кое-кто из моих предков пытался запретить калликанам рыть скалу под Тессисом, но сдаётся мне, не слишком-то в этом преуспел. На такую работу должны были уйти годы!
В самом деле, стены в коридорах, ближе к Залу облицованные тёмным деревом, здесь были из чистого камня, покрытого резьбой и прекрасно отполированного, кое-где инкрустированного богатой, каменной же мозаикой — даже увидев её в свете ламп, Бриони могла сказать, что работа бесподобна.
— Клянусь Тремя Братьями, — озадаченно проговорил Энеас, когда они прошли ещё дальше. — Они что, прокопали ход до самого Эстериана?
