— Исключительно занимательное, Сиятельнейший. Но и совершенно невероятное.
— Впрочем, послушайте вначале историю о моём путешествии, Олин. Возможно, это даст вам ключ к пониманию моих слов. И вам это тоже будет интересно, лорд Вэш. Ещё никто во всём Ксисе не слышал её, за исключением Пангиссира.
Имя соперника обожгло, как брошенный за шиворот горячий уголь, но Вэш старательно улыбнулся и притворился польщённым. Хорошо хотя бы, что первосвященник не присутствует при этом разговоре, иначе министр переживал бы унижение ещё более мучительно.
— Я счастлив внимать любым словам мудрости, какими вы ни пожелаете поделиться, мой господин.
— Ну разумеется, ты счастлив, — Сулепис, по всей видимости, был чрезвычайно собой доволен: его скуластое узкое лицо расплывалось в широкой крокодильей усмешке, а странные глаза сверкали ярче обычного. — Разумеется.
Я знал, с самого детства, что не похож на прочих детей. Не просто потому, что был сыном автарка — я ведь воспитывался вместе с десятками других, кто мог сказать о себе то же самое. Но с малолетства я видел и слышал вещи, недоступные остальным. И спустя время понял, что я, в отличие от всех моих братьев, действительно могу ощущать присутствие богов. Да, каждый автарк объявляет, что слышит их речи, однако я понимал, что даже для моего отца Парнада эти слова — лишь пустая формула. Но не для меня. Вот, в чём заключалась странность! Все дети, как и я, были сыновьями бога живого на земле — и только я мог чувствовать присутствие высших сил! И странность ещё большая — никаких других преимуществ, кроме этой мелочи, мне даровано не было. Боги не наградили меня ни силой, превосходящей человеческую, ни более долгой жизнью, ничем! Ясно, что о моём отце и всех прочих его наследниках можно было с уверенностью сказать то же самое. Автарк Ксиса был всего-навсего обычным человеком! Его кровь была кровью обыкновенной. Всё, чему нас учили, обернулось ложью, но лишь у меня хватило смелости признать это.
Вэш никогда не слышал столько богохульства сразу — и от кого! — от самого автарка! Что это могло значить? Как ему нужно теперь повести себя? Он всегда был равнодушен к религии — во всём, что лежало вне границ приличий, негласно утверждённых этикетом ксисского двора, — и всё-таки даже он в страхе съёжился, ожидая, что великий бог вот-вот поразит святотатцев своими огненными лучами. Ясно как день: все его опасения и сомнения насчёт душевного здравия автарка полностью подтвердились!
— И потому я сам занялся изучением всего, что было с этим связано, — продолжал Сулепис, — и с божественной кровью, и с историей моей собственной семьи. Сначала я проводил дни, методично, одну за другой перетряхивая обширные библиотеки Садового дворца. И обнаружил, что прежде чем мои предки оставили пустыню, чтобы занять трон Ксиса, в городе правили другие семьи, объявлявшие о своём родстве с иными богами. Чем дальше в прошлое я погружался, тем больше эти предки по описаниям сами начинали походить на богов. Было ли так потому, что они приближались по линии к своим всемогущим прародителям, и священная кровь, текущая в их венах, не была так разбавлена, как у правителей нынешних? Или со временем истории о них просто-напросто обросли небылицами? Что если эти монархи древности, самопровозглашённые потомки Аргала или Ксергала, были смертны не менее, чем те безмозглые создания, в окружении которых я рос во дворце — так же смертны, как и мой отец? Парнад мог быть сколь угодно свиреп и коварен, но я даным-давно понял, что он не проявлял интереса к вопросам ни религии, ни философии — да и не был для этого достаточно умён.
Некоторые священники разглядели, как им казалось, во мне собрата, но, конечно же, ошибались — никогда я не изучал тайное знание ради него самого. Человеческая жизнь слишком коротка, чтобы тратить её на постижение чего-то столь неохватного, неупорядоченного. Мною владела только одна мысль: не зная правды, я не имел нужного орудия, а без него я не смог бы перекроить мир по своему вкусу. Тем не менее, жрецы-библиотекари стали сообщать мне о книгах, о которых они слышали, но никогда не держали в руках — и впервые я понял тогда, что существуют записи, которых нет в библиотеках Садового дворца, на языках, отличных от нашего, часть из которых никогда даже не переводилась на ксисский. Гадал ли ты, почему мой иеросольский так хорош, король Олин? Теперь ты знаешь. Я выучил его, чтобы прочесть труды учёных древности с севера — что говорят они о богах и их деяниях. Фаяллос, Кофас Минданский, Рантис — о, в особенности Рантис! — я собрал всех, и занимался также поисками запретных книг южного континента. Я в конце концов отыскал даже копию “Анналов о Войне небес” в храме близ Йиста — где мой несколько раз пра- дед разрушил последний из городов кваров на нашей земле.
— В вашей стране жили квары? — Олин заговорил впервые за долгое время, и по голосу его Вэшу показалось, что король невольно заинтересовался этим фактом.
— О да. Но больше — нет. Мои предки об этом позаботились. Короли-соколы не так сентиментальны, как северные правители — мы не стали дожидаться, пока чума уничтожит половину королевства, чтобы изгнать эту волшебную заразу.
Поиски истины не раз приводили юного меня в места странные. Чтобы заполучить цилиндры с письменами, я раскопал хайидские змеиные гробницы, усеивающие равнины и похожие на погадки пустынных кошек. И я заключал сделки с голья, пожирателями человечины, про которых говорят также, что они оборотни и под полной луною превращаются в гиен, сидя у их пустынных костров. Они рассказали мне о первейших днях и показали камни с резными знаками, которые хранили с тех времён, когда боги ходили по земле. От них я узнал секрет Проклятья Зафариса, проклятия смертности, наложенного великим богом на всё человечество, когда его собственные дети повернулись против него. Я не погнушался даже ограбить место последнего упокоения моего собственного рода, Орлиное Гнездо бишахов, где на вершине горы Гоукха мумифицированные тела моих предков, правителей кланов пустыни, укладывали отдыхать в гнёзда, сложенные из костей рабов, повернув их высохшие лица к востоку, где должно взойти Солнце Возрождения. Когда полная луна вкатилась на небо и вой оборотней-голья воззвал к ней из пустынных ущелий далеко внизу, в жажде постичь тайны небес я вырвал каменные скрижали из скрюченных мёртвых рук моего предка, пусть охрана моя и бежала в ужасе прочь.
Однако всё, что я узнал из них, лишь подтверждало мои прежние открытия. Может, боги и существовали в действительности, но сила их ушла, и ни один человек не обладал ею, даже автарк Ксиса. Возможно, мой род и восходит к священному Нушашу, самому господину солнца, но я не способен осветить тёмную комнату без лампы, равно как и зажечь эту лампу без кресала.
Но когда я последовал за учёными древности и вступил на тропы столь тёмные и запретные, что даже жрецы-библиотекари в конце концов начали сторониться меня, я узнал и о том, что утверждение, истинное в отношении моих предков, не всегда оказывалось верно и для прочих людей. В некоторых семьях, как я прочёл, по слухам, с древних времён на самом деле текла божественная кровь, часто полученная через связь с парики, или фаэри — которые известны у вас под именем кваров.
