— Где-то не здесь?
Харсар снова двинулся вперёд.
— Идёмте. Нам ещё далеко шагать.
Пустынные залы и покои, которые они пересекали, чтобы попасть из одного коридора в другой, были все меблированы: часть убранства выглядела вполне обыкновенно, о предназначении же иных предметов судить было трудно, но Баррик заметил, что все детали обстановки в чём-то сходны — от самых простых до наиболее сложных: они явно были выдержаны в каком-то едином стиле, которого принц не мог в них не разглядеть, очень уж непохож он был на любой, ему прежде известный; этот стиль вызывал в юноше столько же удивления, как если бы он увидел, что кошки вдруг пошили сами себе платье или змеи исполнили сочинённый ими же замысловатый танец. Кресла, столы, сундуки, реликварии — не важно, как лаконичны или богато украшены они были, — во всех них чувствовался некий штрих, очевидным образом их объединяющий, хотя Баррик и не мог сообразить, в чём же именно оно заключалось, это дразнящее тончайшее сходство. Издалека ковры на тёмных полированных полах и свисающие со стен гобелены казались такими же, как в его родном замке, но стоило приглядеться получше — и от плотно покрывающих их сложных узоров кружилась голова, и сразу неприятно вспоминалась хищная лужайка, охранявшая подступы к Порталу Горбуна. И хотя в некоторых покоях были высокие окна, в которые заглядывало сумрачное небо, а в других — только глухие стены, и в одних комнатах мерцали тысячи свечей, а в прочих не горело ни единого огонька или лампы, все они были освещены примерно одинаково — одним и тем же приглушённым, зыбким, изменчивым сиянием, отчего у Баррика создавалось ощущение, будто он плывёт по Кул-на-Квару, а не идёт.
“Впрочем, нет, — тут же передумал он. — Это больше похоже на сон. Будто я сплю с открытыми глазами”.
Но самым необычным из ощущений, самым странным было то, что впервые в жизни пересекая залы Дома Народа он, Баррик Эддон, чувствовал себя так, как если бы после долгих лет изгнания наконец вернулся домой.
Принц уже начал спотыкаться от усталости, когда проводник пригласил его в маленькую тёмную комнату, устроенную так, что она больше подходила для человека, нежели множество других — некий кабинет для отдыха с креслами из полированного дерева, удобными и простыми (но всё же откровенно инакими). Стены зияли множеством маленьких ниш, напоминая пчелиные соты. В каждом углублении стояло нечто, напоминающее статуэтку, вырезанную из светящегося камня или отлитую в металле, но ни в одной из них не угадывалось ничего, Баррику знакомого; он подумал о том, что эти фигурки выглядят так, будто получились случайно: шлак, оставшийся при изготовлении более осмысленных вещей, любовно собранный с пола кузницы и расставленный здесь.
Харсар указал на кровать: простую постель в незатейливой деревянной раме.
— Вы можете отдохнуть. Король встретится с вами, когда будет готов. Я принесу вам еды и питья.
Баррик не успел ещё ничего спросить толком, как его проводник развернулся и вышел за дверь, сопровождаемый своей резвящейся свитой.
В другое время он бы исследовал комнату, такую уютную и вместе с тем такую странную, но у принца не осталось сил даже и секунду ещё провести на ногах. Он растянулся на постели, утопая в её гостеприимной мягкости, как продрогший человек, который забрался в горячую ванну. И через миг сон унёс его в свои владения.
Проснувшсь, Баррик некоторое время тихо лежал, вспоминая, где он. Снилось ему что-то неясное, но умиротворяющее, будто плывущая издалека музыка. Он перекатился на спину и сел — и только тогда заметил, что в комнате не один.
В кресле с высокой спинкой буквально рядом с Барриком сидел человек — по крайней мере он выглядел как человек (хотя, конечно, им не был, понял вдруг Баррик, — не в этом месте). Длинные прямые белые волосы незнакомца прижимала к голове наглазная повязка. Он не носил никаких регалий, ни короны, ни скипетра, ни медальона на груди, указывающего на власть, — правду сказать, его серое одеяние было таким же потрёпанным, как лоскутный балахон Раймона Бэка, — но что-то в его осанке, некая величественность, подсказало Баррику, кто перед ним.
"Отдохнул ли ты? — слова слепого короля прозвучали в голове юноши, мелодичные, как плеск воды в бассейне. — Вот, Харсар оставил тебе поесть".
Ноздри Баррика уже защекотал манящий запах хлеба, и юноша поскорее выбрался из кровати. Блюдо, полное разной замечательной еды, ожидало на маленьком столике: круглая коврига хлеба, горшочек мёда, толстенькие красные виноградины и другие, незнакомые ему, маленькие фрукты и треугольный кусок белого мягкого сыра. Принц уже принялся жадно уписывать угощение — всё казалось таким необыкновенно вкусным после вынужденного поста почти на одних кореньях и кислых ягодах — когда внезапно его осенило, что, может быть, пищу полагалось разделить на двоих?
“Нет, — успокоил его король, когда Баррик уже хотел было спросить. — Я очень мало ем в последнее время — это было бы всё равно, что бросить на кучку тлеющих углей целое сосновое бревно и ждать, что оно разгорится".
Король усмехнулся, — и это Баррик услышал на самом деле, ушами: ледяной смешок, как будто брошенный порывом ветра снег, — и больше не говорил, пока Баррик не слопал всё подчистую, даже сырную корочку, и не вытер тарелку последним кусочком хлеба.
"Итак, — произнёс он. — Я — Иннир дин'ат сен-Кин. Добро пожаловать в Дом Народа, Баррик Эддон".
Баррик вспомнил, что ни разу не поклонился и вообще никак не выказал почтения этому необыкновенному и впечатляющему господину, и вместо этого думал лишь о том, как бы поскорее набить живот. Вытерев липкие пальцы об одежду, принц опустился на колени.
— Благодарю вас, ваше величество. Я видел вас во сне.
"Этот титул не для меня. А тот, что используют мои подданные, не годится тебе. Зови меня Иннир".
— Я… я не смогу, — и это была сущая правда. Всё равно как если бы он в лицо назвал своего отца по имени.
Король улыбнулся снова — с тенью весёлости.
"Тогда, думаю, ты можешь называть меня "лорд", как делает Харсар. Ты поспал и поел. Но осталось ещё одно дело, какое велит нам исполнить долг гостеприимства".
— Что вы имеете в виду?
"Если ты заглянешь в соседнюю комнату, найдёшь там бадью и горячую воду. Не нужно обладать острой проницательностью, чтобы догадаться, что ты долгое время не мылся, — ладонью с длинными пальцами король указал, куда нужно пройти. — Ступай. Я подожду здесь. Я всё ещё чувствую усталость, а нам придётся проделать долгий путь.”
В дальней стене Баррик обнаружил дверь и только собрался открыть её, как вдруг спохватился.
— О боги, я почти забыл! — он поколебался, обдумывая, не богохульство ли это — упоминать всевышних в таком месте, но король, кажется, ничего не заметил. — Я принёс вам кое-что, лорд, дар Джаира Штормового Фонаря — нечто очень важное!..
Иннир поднял руку.
"Знаю. И ты завершишь своё дело, дитя людей — но не сию минуту. Мы ждали так долго, что лишний час ничего не изменит. Иди и смой с себя дорожную пыль".
