Олин пожал плечами, но слова подбирал осторожно:
— Я пытаюсь понять мир, в котором живу.
— Что говорит о том, что вы находите трудным верить в столь явную нелепость, как убеждение, что каждое слово в Книге Тригона является правдой. Ах, нет, не стоит начинать гневаться, Олин! То же самое с лёгкостью говорят о книге моего народа — “Откровениях Нушаша”. Сказки для детей на сон грядущий.
Даже Вэш, несмотря на все годы выучки, не смог сдержать вздоха изумления.
Автарк повернулся к нему, усмехаясь:
— Я обидел вас, министр Вэш?
— Нет-нет, Сиятельнейший. Ничто, исходящее от вас, никогда не могло бы обидеть меня.
— Хм-м, звучит как вызов, — Сулепис рассмеялся: тонко, беззаботно и весело, как счастливый ребёнок. — Но в данный момент я вовлечён в глубокий философский диспут с королём Олином, так что, возможно, тебе было бы спокойнее, займись ты чем-нибудь другим, — он резко перестал улыбаться. — Иными словами — ступай, Вэш.
Вэш поклонился и незамедлительно исчез из поля зрения Сиятельнейшего. Проходя мимо скотарка Прусуса, развалившегося в своём кресле, Вэш подумал, что замечает нечто помимо обычного страха и замешательства в этих слезящихся глазах. Неужто легкомысленное богохульство автарка так задело калеку, оскорбило это слабоумное создание? — с холодным изумлением отметил про себя Вэш. Возможно, Сулепис отослал от себя не того.
Только скрывшись в главной каюте, Пиннимон Вэш стал карабкаться на верхнюю палубу — настолько быстро, насколько позволяли старые ноги, а затем развернулся так, чтобы как можно лучше слышать голос автарка. Не тем достигает первый министр преклонных лет на своем высоком посту, что пропускает мимо ушей важные разговоры, и поскольку здесь, на корабле, он был отрезан от обычных своих источников информации, приходилось ему шпионить самому, как бы унизительно и опасно это ни было.
Когда Вэш приблизился достаточно, чтобы слышать голоса, Сулепис ещё продолжал говорить:
— Нет нужды в скромности, король Олин. Мудрые мужи знают, что древние вложили в великие религиозные книги секреты слишком могущественные, чтобы те могли открыться простым людям. Знание такого рода принадлежит избранным — подобным вам и мне, кто углубился в тайные искусства и узнал правду, укрытую за вычурностью исторических мистерий.
Вэш немного подался вперёд, и ему стал виден затылок Олина, стоящего на палубе под ним. Автарк оставался вне поля его зрения, хотя напряжённая поза Олина говорила о том, что тот стоит близко: как хорошо было знакомо первому министру это чувство нервного страха, которое вызывал любой, даже самый, казалось бы, дружелюбный, разговор с Сулеписом.
— Ты заблуждаешься на мой счёт… — начал Олин, но автарк только пуще развеселился.
— Нет, не спорьте, мой добрый друг — человек, которому так мало осталось дышать этим миром, не должен тратить ни вдоха зря. Я знаю о вас гораздо больше, чем вы знаете обо мне, Олин Эддон. Я наблюдал за вами и вашей семьёй, видите ли.
Северянин будто врос в палубу рядом с леером. Если бы не зелёные беспокойные воды Остейанского моря, продолжавшие вздыматься и плескать, порождая белую пену, позади плеча Олина, Пиниммон Вэш решил бы, что весь мир внезапно замер, как сердце, пропустившее удар.
— Ты наблюдал за нами?..
Сулепис продолжал вещать, словно и не заметил слов Олина:
— Я знаю, что вы, ваши королевские врачи и другие философы-исследователи вашего двора изучали старые доктрины, утраченные искусства… и дни богов.
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — холодно отозвался Олин.
— Возможно, поначалу вы занимались этим по собственным причинам — чтобы узнать больше о загадке вокруг порченой крови вашей семьи, — но за годы изучения вы не могли не узнать о том, как на самом деле устроен мир, намного больше тех простаков, которые окружают вас и называют монархом, помазанным на царство богами, в действительности ничего не зная об этих самых богах.
На мгновение Сулепис попал в поле зрения Вэша, и министр отшатнулся, но автарк только придвинулся поближе к Олину, повернувшись к убежищу Вэша спиной. Охранников видно не было, но министр знал, что им не нравится то, как близко стоит автарк к пленному иноземцу.
Это было до странности обыденное зрелище: двое мужчин склонились друг к другу у леера — если бы не церемониальное одеяние автарка: высокий остроконечный головной убор, называемый Беленная корона, поскольку она напоминала ядовитое семя этого растения, огромный золотой амулет-Солнце на груди и, конечно, золотые напальчники, — Сулепис мог бы сойти за обычного ксандианского жреца, обсуждающего храмовую десятину и содержание со своим северным коллегой. Но Вэш знал, что один лишь прямой взгляд в эти золотые глаза мог сказать нечто совершенно иное о том, что представлял собою автарк.
Северный король казался человеком удивительной храбрости: всякий иной, почувствовав так близко жар, исходящий от автарка, горячку мыслей Сиятельнейшего, постарался бы уклониться. Придворные в Садовом дворце шептались, что стоять рядом с Сулеписом — всё равно, что брести с непокрытой головой под палящим солнцем пустыни, и что если находиться близ него достаточно долго, то сначала твои мысли, а потом и самые кожа и кости будут сожжены им дотла.
Вэш слегка вздрогнул. Однажды он назвал такое высказывание чушью. Теперь же чувствовал, что мог бы поверить чуть ли не во что угодно из того, что болтают о его господине, вселяющем ужас живом божестве.
— Возможно, всё это трудно уяснить с первого раза, — автарк простёр длинные пальцы к западному горизонту, будто хотел сдёрнуть висевшее в небе солнце, как спелый инжир с ветки. — Возможно, я задумывался над этими вопросами больше, чем вы, Олин, но я знаю, что вы можете ухватить суть — что вы в состоянии понять истину. И когда вы поймёте… ну, возможно, вы станете относиться по-другому ко мне и моему плану.
— Сомневаюсь.
Автарк безмятежно, довольно хмыкнул.
— Вы знаете историю Меларха, короля-героя древнего Джурра? Уверен, вы её слышали. Его жена была проклята злыми богинями Судьбы, и потому не могла подарить ему сына. Однажды он спас сокола от огромной змеи, и в благодарность сокол отнёс его на Небеса, где Меларх похитил Семя Рождения у самих богов.
Олин поднял голову и выражение лица его было столь странно, что Вэш не смог понять, о чём король думает.
— Я слышал нечто подобное, но только о великом герое Гилиометесе.
— А, вот вы приводите наглядный пример моей точки зрения. Ныне большинство из тех, кто слышит эту историю, верят, что это правдивый рассказ. “Вот что Меларх — или Гилиометес, если они слышали историю в таком переложении — вот что сделал этот великий герой”, - на миг рука короля-бога поднялась опять, и напальчники засверкали огнём в лучах заходящего солнца. — Но так, конечно, мыслят простаки из простаков. Более умные люди — клерики и другие мудрецы, вожди простого народа, рассудят так: “Конечно, Меларх, может, и не летал на соколе к Небесам и не похищал Семени Рождения, но притча учит нас тому, что секреты богов могут быть раскрыты храбрецами, что смертные могут изменять свои судьбы”. А умы безумнейшие, самые одинокие философы, живущие вдалеке от чужих неодобрений, могут даже подумать: “Поскольку не существует сокола, способного поднять в небо взрослого мужчину, возможно, сказание о Мелархе, поднявшемся к небесам, есть ложь. И если это сказание ложно, то, наверное, и все остальные. А раз сказания есть неправда, то и все истории, о которых они повествуют, также неправда. Возможно, что и самих богов не существует в природе!” Но от такой ереси даже мудрейшие отрекаются в ужасе, ибо они знают, что подобные мысли могут низвергнуть сами небеса и оставить смертных одних в пустоте.
