Горбун не двинулся с места.
— Я был более милосерден к твоим братьям, чем они к моему роду: они не мертвы, а лишь спят в царстве пустоты и холода, как скоро предстоит уснуть и тебе.
Властелин камня расхохотался — как говорят, смех его был подобен ветру среди могил:
— Вечный сон в пустоте? И чем это лучше смерти? Что ж, пусть ты и полагаешь это милостью, тебе я даже такой не окажу! Либо ты убьёшь себя сам, либо твоя мать истечёт кровью — а после я всё равно убью тебя.
Горбун дёрнул вверх Ловкача, всё ещё задыхающегося в цепкой хватке его бронзовой руки:
— А как насчёт твоего сына?
Голос Властелина камня прозвучал недобрым гулом землетрясения:
— У меня было много сыновей. И если я выживу, будет ещё больше. А если нет — что мне до того, кто останется жить после меня? Делай с ним, что хочешь.
Горбун отбросил Ловкача в сторону, и долгое время они с Керниосом стояли, вперившись друг в друга, как два волка над добычей — ни один не желал нападать первым. И тогда мать Горбуна подняла дрожащие руки к острию копья и полоснула себя по горлу — и обливаясь кровью упала наземь.
Властелин камня не промедлил и мига: пока Купилас, застыв, в замешательстве глядел на мать, испускающую дух на полу, господин чёрной земли метнул своё страшное копьё — всё ещё в тёплой крови матери — в сердце её сына. Горбун попытался заставить копьё повиноваться себе, но не смог совладать с ним — Керниос наложил на оружие собственные заклятия. Только и успел он, что отступить в Пустоту. Копьё пролетело мимо и ударило в стену с такой силой, что обрушилось полдворца, а земля окрест вздрогнула и заходила ходуном. Когда Горбун вновь выступил из Пустоты, Керниос напал на него. Долго боролись они, и замок вокруг них разрушился — и сила их была столь велика, а вражда так сильна, что и самая каменная основа под замком была вся разбита и расколота, и пики гор, крепостью возвышавшиеся над домом Властелина камня, упав, обратились в пыль, и земля просела, и воды океана устремились во впадину, так что в конце концов противники оказались на островке посреди вод.
И наконец им удалось схватить друг друга за горло. Каменный король был сильнее, и Купилас только и мог, что вступить на пути тьмы, но Керниос не отпускал — и был втянут следом. Пока они падали сквозь пустоту, Властелин камня всё перегибал спину Горбуна — так, что она уже чуть не ломалась; он не мог ни вздохнуть, ни даже думать — а Властелин камня меж тем выжимал из него жизнь.
— Давай, загляни мне в глаза, — приказал он. — И ты увидишь тьму величественнее, чем любая Пустота может создать или даже вообразить!
Горбун почти поддался на эту уловку — если бы он хоть разок заглянул в глаза Владыке темнейших глубин, то силы покинули бы его и он был бы убит — но вместо этого он отвернул голову и впился зубами в руку Керниоса. От боли тот ослабил хватку, и Купилас умудрился стряхнуть его — и Властелин камня упал в туманную холодную тьму.
Некоторое время Горбун бродил по самым дальним пределам Ничто, потрясённый и сбитый с толку, но в конце концов нашёл дорогу обратно к дому Керниоса, где осталось лежать тело его матери. Он стоял над ней, коленопреклонённый, и обнаружил вдруг, что не может плакать. Вместо этого он дотронулся до места, куда она поцеловала его, а затем наклонился и коснулся губами её холодной щеки.
— Я погубил тех, кто погубил тебя, — произнёс он, обращаясь к её застывшему телу.
Внезапно его пронзила жуткая боль — громадное копьё Керниоса прошило грудь Купиласа насквозь. Шатаясь, он поднялся на ноги. Из теней, в которых до того прятался, выступил Ловкач-Зосим — злодей смеялся и пританцовывал.
— А я погубил тебя! — воскликнул он. — Всем великим, кроме меня, пришёл конец, и я один остался править всем миром с его семижды семью горами и семижды семью морями!
Своею бронзовой рукою и рукою слоновой кости Горбун ухватился за Звезду земли, пронзившую его, — и удивительное оружие вспыхнуло пламенем и обратилось в золу.
— Я не побеждён! — процедил он, превозмогая боль от жуткой раны. — Нет. Ещё нет…
Только тогда, когда пауза уже затянулась настолько, что Баррик обнаружил, что начинает клевать носом, он в конце концов поднял голову.
— Эй, птица! Скарн? Что там было дальше? — его глаза расширились. — Эй, где ты?
Пара мгновений — и почти совершенно чёрная тень, хлопая крыльями, спустилась с вечно серого неба, сжимая в клюве что-то мерзкое и извивающееся.
— Ам, — сказала она, хотя большая часть ножек существа всё ещё свисала по бокам клюва, пиная воздух в бессильном сопротивлении. — Чудесно. Мы зкончим расскз позже. Обнаружили целое гнездо вот этих, мы нашли. На вкус — словно дохлая мышь пржде, чем она слишком раздуется и лопнет. Принести и тебе штучку — другую?
— О, боги, — простонал Баррик, брезгливо отворачиваясь. — Где бы вы ни были — живые, мёртвые или спящие — пожалуйста, дайте мне силу!
Ворон фыркнул, словно услышал глупость.
— Молить о силе недостаточно. Нам, чтобы оставаться сильными, надо есть.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВУАЛЬ
Глава 1 Фальшивая корона
Насколько я смог выяснить, нет ни единой местности на двух континентах или островах в море, где не существовало бы преданий о волшебном народе. Но жили ли они сами когда-то во всех тех местах, или же память о них принесена была людьми, когда они там поселились, того никто сказать не может.
из “Трактата о волшебном народе Эйона и Ксанда”
Храмовый колокол звонил, призывая паству к полуденной молитве. Сердце Бриони сжал стыд — она опаздывала уже на час от назначенного времени, большей частью из-за лорда Джино с его — кажется, бесконечными — каверзными вопросами.
— Я искренне прошу прощения, мой лорд, — сказала она, вставая, — но я в самом деле должна идти: мне нужно увидеться с моими друзьями, — после долгих месяцев суровой жизни так трудно было вновь вернуться к изяществу и женственности в манерах и речи — это казалось ей столь же фальшивым, как и все её роли в представлениях труппы. — Умоляю меня простить.
— Под друзьями вы подразумеваете комедиантов? — Эразмиус Джино приподнял изящно выщипанную бровь. Сианский лорд мог показаться пижоном, но в его стране просто было принято следовать моде: Джино был широко известен своей проницательностью, а кроме того, победил в трёх дуэлях Суда Чести, убив своих противников. — Право же, ваше высочество, вы всё ещё делаете вид, что такая, как вы, может водить дружбу с такими… как они? Они обеспечили ваше инкогнито на время путешествия — удачная стратегия, когда едешь сквозь недружелюбную страну по опасным дорогам, — но пришло время положить конец этому обману.
— В любом случае, мне нужно встретиться с ними. Это мой долг, — ей приходилось признать, что большая часть сказанного лордом — правда. Она не относилась к бродячим актёрам как к настоящим друзьям, держа в секрете все самые важные сведения о себе. Они приняли её с открытой душой, но она, Бриони Эддон, не ответила взаимностью, даже не сблизилась с ними: актёры были честны, она же, напротив, нет. Ладно, почти все они были с ней честны. — Как я понимаю, вы отпустили всех, кроме Финна Теодороса. Он заявил, что передавал сообщения вашему королю от лорда Броуна. Я — законный сюзерен Авина Броуна, и он не скрыл бы их от меня, я знаю. И я желаю услышать эти сообщения.
