Он служил ординарцем у одного из других полководцев и был ранен, защищая своего господина. Айям был верным воином и, наверное, пошёл за мной потому, что чувствовал, будто подвёл своего командира и своего короля.
Как бы то ни было, мы стали друзьями, а спустя время — и больше, чем друзьями, но мы никогда не говорили о той ночи, в которую встретились. Она легла на нашу память, перечеркнув её, словно шрам от ужасного ожога.
Ясаммез смолкла, и будто бы собралась произнести что-то ещё, но время шло, а она продолжала молчать.
— Так почему вы рассказали мне эту историю? — наконец решился спросить Кайин. — Должен ли я извлечь некий урок из преданности моего прадеда?
Она медленно подняла на него взгляд, словно уже успела забыть о его присутствии.
— Нет, нет. Ты спросил меня, почему я не уничтожила смертных, прежде поклявшись в этом перед всем миром. Мой возлюбленный слуга Джаир погиб, и Стеклянный договор обратился в ничто, как я и опасалась. И я разрушу замок смертных, разберу по камушку, если придётся, чтобы получить то, что мне нужно. Но это вовсе не значит, что я буду действовать с поспешностью — пусть и вопреки твоему нетерпению… и даже своему.
Кайин чуть подался вперед, готовый слушать.
— Ибо то, что спит и мучается своим тяжким сном под этим замком, есть бог, глупое ты дитя. Он также и мой отец, но это важно лишь для меня, — лицо Ясаммез было бледно и страшно, как небо в ожидании грозы. — Ты разве так ничего и не понял из той истории, что я рассказала тебе? Боги не такие, как мы — они превосходят нас так же, как мы превосходим божьих коровок, копошащихся на листе. Только дурак спешит потревожить то, что не в силах понять и чем управлять неспособен. Теперь ты понимаешь меня? Это будет предсмертная песня нашего народа. И я хочу быть уверена, что как бы она ни завершилась, это будет та мелодия, которую мы выберем сами.
Кайин склонил голову. Мгновение спустя то же самое сделала и Ясаммез. Чужак, случайно заглянувший сюда, решил бы, что это молятся двое смертных.
— Вы действительно собираетесь надеть на встречу с принцем именно это, ваше высочество? — неодобрительно спросил Фейвал. Ему страшно нравилась его новая роль — даже чересчур, как думала Бриони: он придирался к её внешнему виду по каждой мелочи, больше, чем тётушка Мероланна, Роза и Мойна вместе взятые.
— Да ты, ваше высочество, верно, шутишь, — пожурила её Ивгения. — Почему же ты мне ничего не сказала? Он и правда придет сюда — принц Энеас?
Бриони не могла не улыбнуться, наблюдая за реакцией девушки. Энеас был всего только сыном короля, таким же, как и собственные братья Бриони — хотя, надо заметить, являлся он принцем намного более пышного двора гораздо более могущественной страны, но казалось, каждая женщина в Бродхолле боготворит его.
— Да, он придёт, — принцесса обернулась к другим девушкам. — И не вздумайте глазеть на него, когда он будет здесь, ясно вам? Продолжайте вышивать, — только произнеся это, Бриони тут же пожалела о сказанном: сегодня впервые за много дней с тех пор, как жуткая смерть настигла малышку Талию, они хоть к чему-то проявили интерес. — Ну, или хотя бы сделайте вид, пожалуйста. Иначе вы его отпугнёте.
Она смутно подозревала, что Энеас, как и её брат Баррик, не любит, когда перед ним лебезят, разве что, может, у него на то совсем иные причины.
Вошедший принц явил собою образец похвального отсутствия показной пышности: без телохранителей и свиты, в одежде, какую при дворе в Тессисе могли бы назвать исключительно неформальной — простые, хотя чистые и добротно сшитые камзол и дублет, модные нынче широкие мешковатые бриджи до колен, дорожный плащ, испачканный в дороге, и широкополая плоская шляпа, которая тоже выглядела так, будто долгое время её трепала непогода.
Бриони заметила, что Фейвал впечатлён тем, как хорош собою принц, но и разочарован — тем, как просто он одет.
— У него гардеробные, должно быть, размером с Оскасл, — прошептал молодой актёр ей на ухо, — и всё же совершенно очевидно, что он в них никогда не заглядывает.
“Похоже, Энеас единственный человек во всём королевском дворе, не влюблённый в своё отражение”, - подумала принцесса.
Всё в сочетании придавало Энеасу в глазах Бриони вид деловой и привлекательный — насколько она вообще давала себе труд об этом задуматься: он представлялся человеком, облачившимся в чистый и опрятный костюм для визита к даме, но которого, однако, ждали и другие дела — так что к прочей одежде добавились повседневные плащ и шляпа.
— Принцесса Бриони, — принц поклонился, — как и остальные, я пришёл в ужас, когда узнал о том, что произошло с вами здесь, в самом сердце отцовского королевства.
— По счастливой случайности, принц Энеас, со мной ничего не случилось, — мягко ответила она. — Однако к бедной Талии, моей горничной, удача повернулась другой стороной.
Принц очаровательно покраснел.
— Конечно, — согласился он. — Простите, я могу лишь предполагать, как горько будет её семье получить это известие. Для всех нас это был кошмарный день.
Бриони кивнула. Энеас снял шляпу, открыв тёмные, цвета сушёной гвоздики волосы — довольно ухоженные, хотя и заметно было, что расчёска их давно не касалась.
— Пожалуйста, присаживайтесь, ваше высочество, — девушка указала на сиденье с подушкой. — Вы, конечно, знакомы с леди Ивгенией и-Дорсос, дочерью виконта Териона.
Принц с серьёзным видом кивнул девушке.
— Конечно, — ответил он, но Бриони усомнилась, что принц помнит виконтессу, даже несмотря на то, что Ивгения была весьма хороша собой.
Принц Энеас был известен тем, что старался проводить при дворе как можно меньше времени — тем примечательнее был его сегодняшний визит и тем больше он льстил Бриони.
— Как ваши дела, принцесса — я имею в виду, на самом деле? — спросил принц, когда они уселись. — Не могу и сказать, как больно мне было слышать об этом ужасном убийстве. Только подумать, что кто-то мог почувствовать себя вправе совершить такое в нашем собственном доме!
Бриони уже давно уверилась, что дворец Бродхолл немногим безопаснее змеиного гнезда, но усомниться в искренности Энеаса было сложно. Что там Финн говорил о нём, когда они только прибыли в Сиан, сто лет назад? “Он терпелив. Ещё о нём отзываются как о хорошем человеке, добродетельном и храбром. Конечно, так говорят обо всех принцах, пусть даже на деле они оказываются чудовищами…” Бриони подумалось, что она, к своему сожалению, повстречала уже достаточно чудовищ, чтобы судить о людях, и ей казалось невозможным, чтобы этот юноша когда-нибудь стал одним из них. Он действительно был довольно обаятелен, а его визит в покои Бриони несомненно вызовет жгучую зависть у всех остальных женщин Бродхолла — и юных, и старых.
— Я чувствую себя настолько хорошо, насколько можно было бы ожидать, — произнесла она. — Мой трон захвачен врагом, который пытался убить меня — почему мне и пришлось бежать, — и убил моего брата Кендрика, — правда ли последнее, она не знала наверняка, да и Шасо, вроде, в этом сомневался, но сейчас Бриони не свидетельствовала истину пред всеведущими божествами в храме, а пыталась привлечь на свою сторону могущественного союзника. — И теперь он пытается достать меня и здесь, чтобы всё же убить — как я подозреваю.
