Принц улыбнулся.
— Почту за честь, принцесса. Но из того, что мне довелось услышать, я заключаю, что вы действовали храбро и сами отлично со всем справились.
Он и в самом деле был весьма привлекателен — с этим никто не мог бы поспорить. И потому Бриони терзалась на его счёт разными мыслями. В какой-то мере она чувствовала себя предательницей — настоящей, не то что жители владений отца Ивви, старающиеся выгадать полкорзинки ячменя, чтобы протянуть зиму. Ведь она собиралась использовать этого человека — и не во благо ему или его стране, но ради собственной семьи и, отчасти, чтобы исправить свои ошибки. Однако у этого плана было несколько слабых мест. Во-первых, Энеас мог оказаться слишком умён, чтобы позволить собой управлять, и в этом случае она, напротив, вызвала бы отторжение у того, кто мог стать ей верным другом при здешнем дворе. Во-вторых, принц был не из тех людей, кого она с лёгким сердцем обвела бы вокруг пальца. Все, кроме самого принца (что свидетельствовало о привычке к скромности), сходились в том, что Энеас добр, умён и поразительно храбр. Он любил своего отца, но и не закрывал глаз на несовершенства собственной страны. И, как все вокруг уверяли принцессу, был горячо предан своим друзьям. Да как могла она расставлять перед ним силки так называемых "женских чар", добиваясь своего — тот самый способ воздействия, который она так долго презирала, когда им пользовались Анисса, её мачеха, и другие придворные дамы Южного Предела.
"Но моя нужда велика, потому что дело крайне важно, — сказала она себе. — Жизни моих подданных. Трон моего отца.”
“Да, и месть Толли, — шептал ей тоненький вкрадчивый голосок. — Не притворяйся, что ты этого не хочешь".
Не самый благородный мотив, но зато искренний — Хендон Толли отнял у неё почти всё. Он и его брат Карадон заслуживали смерти, и желательно — после долгих мучений и унижения. Хендон не только украл трон её семьи, он заставил Бриони почувствовать себя беспомощной и слабой, и уже за одно это она желала ему смерти. Иногда Бриони даже казалось, что ей никогда уже не стать вновь сильной — пока Хендон не будет наказан за своё преступление.
— Принцесса?
Смущённая, девушка вскинула руку, прикрыв рот. Сколько она уже просидела так, погружённая в свои мысли? Бриони не осмелилась даже взглянуть на Фейвала, который наверняка был просто вне себя.
— Простите, я… — раз уж выпал шанс, надо его использовать. — Я вдруг вспомнила… кое-что печальное…
— Это моя вина, — и похоже, принц искренне в это поверил. — Я не должен был подшучивать над вашей прогулкой на ярмарку Цветочного луга — жестоко и необдуманно с моей стороны. Я совсем забыл, что именно в этот день умерла ваша юная служанка. Мои глубочайшие извинения, принцесса!
О чём это они сейчас говорили — о ярмарке? Бриони совершенно потеряла нить беседы. Одна только мысль о лисьей ухмылке Хендона Толли, хвастливо вещающего о том, как он украл её трон…
— Нет-нет, — произнесла она вслух, возвращаясь в реальность. — Это не ваша вина, сир. Прошу вас — вы не закончили рассказ об осаде.
— Вы уверены, что желаете дослушать мой сухой отчёт?
— По мне, он вовсе не сух, принц Энеас. Напротив, он как живительный глоток влаги для истерзанного жаждой горла. Продолжайте же.
И он продолжил, а Бриони, Ивгения и другие девушки внимали, и даже Фейвал постоянно забывал притворяться, что занят работой. Оттого ли, что все они были восхищены тем, как принц вывел из-под осады иеросольский гарнизон и сумел вернуться к границе Сиана вместе с маркизом Ристо и его людьми, или потому что принц Энеас сам по себе был привлекателен, — и, к тому же, обладал привлекательнейшим в мире положением, — но слушатели ловили каждое его слово.
Закончив рассказ, принц встал, поклонился и испросил у Бриони разрешения покинуть её общество — эта особенность южного дворцового этикета забавляла принцессу: как будто присутствие благородной дамы удерживало гостя как водоворот — незадачливого пловца, которому уже не спастись из смертельной хватки — разве что случится чудо и движение воды само выплеснет беднягу подальше.
"А что, если я сказала бы "нет"? — раздумывала Бриони и тогда, когда принц уже целовал ей руку и кланялся остальным дамам. — Что, если б я повелела ему остаться? Он бы остался? Что за глупость этот этикет!”
То, что когда-то, без сомнения, было призвано удержать мужчин от убийств и насилия — хотя бы изредка — стало настолько довлеющим, что могло иногда привести к самым несуразным конфузам.
Едва только Энеас переступил порог, Ивгения поспешила высказаться:
— Кажется, ты ему не безразлична, принцесса Бриони. Это третий раз за неделю, когда он тебя навестил!
— Я тут забавная диковинка, — ответила она, отметая предположение, и фыркнула. — Принцесса, которая странствовала переодетой. Я прямо как персонаж из детской сказки. Думаю, мне ещё стоит сказать спасибо за то, что я не попала в страшную — такую, в какой дитя бросают в лесу или его сживает со свету злобная мачеха.
Смех её быстро оборвался. Обе сказки были не так уж далеки от истины.
— Ты слишком часто отнекиваешься, — пожурила Ивгения. — Ведь правда, а, дамы?
Остальные — камеристки и фрейлины — согласно закивали.
— Он действительно питает к тебе нежные чувства, ваше высочество. Возможно, это могло бы перерасти в нечто большее, не будь ты столь упряма!
— Упряма? — Бриони казалось, что она делает всё — разве что на шею Энеасу не бросается, чтобы удержать его внимание и добиться расположения. — Это когда это я была упряма?
— Сама прекрасно знаешь, — обличительно заявила подруга. — Ты не общаешься ни с кем при дворе, кроме как за столом. Они думают, что в тебе больно много спеси. Некоторые говорят — это потому, что тебе пришлось пережить такие невзгоды, но другие поговаривают… прости меня, Бриони, но я это скажу ради твоего же блага… другие поговаривают, что ты считаешь себя лучше всех других, кто живёт при дворе.
— Лучше! — Бриони была потрясена. Только подумать: эти расфуфыренные, изнеженные придворные считают, будто она задирает нос — да такого она даже вообразить не могла! — Я вовсе не считаю себя лучше кого бы то ни было, а уж тем более — сих достойных лордов и леди. Я потому лишь сторонюсь их, что утратила свои манеры, а совсем не потому, что мне они не по нраву.
— Вот! — победно возгласила Ивгения. — Именно так я им и сказала: что ты чувствуешь себя немного не в своей тарелке, а вовсе не заносишься. Но Бриони, тебе правда стоит проводить больше времени среди здешних благородных господ. Они любят посплетничать, а Дженкин Кроуэлл за твоей спиной вовсе тебя не хвалит.
Услышав имя посланника Толли, Бриони вздрогнула, будто её окатили ледяной водой. Уже несколько дней принцесса избегала этого человека, и он, казалось, делает то же самое.
— Ах, да… ты, без сомнения, права. Спасибо за участие, Ивви, но теперь я устала и хочу прилечь.
— О, Бриони, дорогая! — Ивгения, как видно, расстроилась. — Я обидела тебя, принцесса?
