Геспер немного отдышался и, махнув рукой в сторону незваного гостя, прокричал: “Стража!” — но едва только первые солдаты сделали шаг вперёд — колеблясь сильнее, чем Вэш ожидал от людей, которым противостоят безоружные рабы — автарк взметнул высоко вверх свою руку и они все остановились, будто их королём был Сулепис, а не харкающий кровью Геспер.
— Но стойте! — вскричал повелитель Ксиса и рассмеялся, так странно и неожиданно, что даже вооружённые воины вздрогнули. — Вы ещё не видели принесённых мною даров! — он щёлкнул пальцами.
Носильщики подняли корзины высоко над головами и с силой бросили на пол. По плитам рассыпались золото и драгоценности, но не они одни: из разломанных корзин взметнулась туча чёрных ос — каждая величиной с палец взрослого мужчины — и закружилась визжащим смерчем; в следующий миг — едва успели раздаться первые крики ужаса — оттуда же выползли сотни ядовитых змей. Тотчас заскользив по зале во всех направлениях, они стали кусать каждого, кто попадался им на пути — включая и многих беззащитных рабов-носильщиков. Придворные и слуги, крича, разбегались, пытаясь спастись — и в огромной зале воцарился хаос. Одни закрывали руками лицо, пряча его от ос — и тут же наступали на клубок аспидов, и с воплями падали на пол, корчась в судорогах, пока в конце концов яд не заставлял их умолкнуть навеки.
Вэш был до того потрясён, что, застыв, лишь взирал на творящийся вокруг ужас, но осы проносились мимо, как выпущенные из пращи камни, а первые разъярённые змеи почти достигли того места, где он съёжился рядом с автарком.
— А'лат! — позвал Сулепис.
Темнокожий жрец выступил вперёд, поднял свой жезл со скелетами-трещотками, стукнул им об пол и выкрикнул какие-то слова, которых министр не разобрал. Мгновение — и воздух вокруг заклинателя замерцал, как марево, а затем странный туман вытянулся и окутал автарка, Вэша, Олина и его охрану.
Их как будто накрыло плотным облаком: Вэш по-прежнему мог разглядеть силуэты судорожно дёргающихся и пошатывающихся придворных и солдат, но едва различимые, расплывчатые, как фигурки теневого театра, которые держат слишком далеко от рамы. И всё же заклинание жреца — если их окружало именно оно — нисколько не приглушило звуков, разносящихся по тронной зале и становившихся с каждой минутой только страшнее: крики живых, пытающихся избегнуть страшной участи, постепенно сменялись булькающими хрипами и стонами умирающих.
— А'лат, полагаю, немного дыма только добавит сцене эффектности и сделает наше отбытие более зрелищным, — автарк говорил так спокойно, будто раздумывал, какие деревья следует вырастить в Саду уединения. — Вэш, когда мы станем выходить, вокруг будет много суеты — будь добр, напомни рабам-расстилателям, что им надлежит проявить особую бдительность.
Министр же только и глядел, разинув от удивления рот, на темнокожего А’лата, который поднял перед собой шар размером с небольшое пушечное ядро и принялся тереть его ладонями, напевно выговаривая непонятные слова, отчего тот начал источать волны дыма цвета хурмы. Жрец пустил его катиться по полу в направлении дверей, ведущих наружу, автарк же и его рабы-расстилатели последовали за шаром.
Двери во двор были открыты, а сад — усеян телами: какие-то стонали и подёргивались, другие лежали тихо и неподвижно. Даже сквозь пелену заклятья жреца было видно, что часть придворных взобрались на деревья, чтобы спастись от зубов раздувших капюшоны змей, и держатся за ветви одной рукой, другой пытаясь отогнать беснующихся ос, но их отчаянные крики и валяющиеся под деревьями мертвецы, по чьим лицам всё ещё ползали чёрные насекомые, говорили о тщетности их усилий. Магический туман, похоже, укрывал автарка, куда бы тот ни шёл, как королевский балдахин, который в особенно жаркие дни несли над повелителем рабы. Джеллонские стражи не оставляли попыток прорваться в тронную залу, чтобы защитить собственного монарха, и пробегали мимо маленькой процессии будто не видя её.
Вэшу прежде доводилось видеть аспидов, хотя и не в таких количествах, но никогда — ничего подобного этим огромным осам, существам, не имевшим, казалось, никакой другой цели, кроме как жалить всё, что движется, до тех пор, пока жизнь в нём не замрёт. Даже среди царящих вокруг безумия и смерти он не мог не задаваться вопросом, откуда же явились эти твари.
Когда они подошли к воротам, Сулепис вновь обратился к жрецу:
— Думаю, стоит добавить дыма. Это отвлечёт толпу.
Автарк спокойно дождался, пока его воины не поднимут лебёдкой массивную решётку и не снимут засов с внешних створ. А’лат потёр, оживляя, ещё один свой дымный плод и, когда тот закурился, прошёл, держа его в руке, в дворцовые ворота впереди Сулеписа и снующих вокруг него рабов-расстилателей. Люди, прежде стоявшие вдоль дороги, теперь без всякого порядка сгрудились на ней, преграждая автарку путь.
А’лат запалил второй дымовой шар и теперь держал по одному в каждой высоко поднятой руке. Джеллонцы с криками ужаса и изумления сдали назад. Сулепис воздел руки.
— Великий бог огня уничтожил вашего нечестивого короля! — возгласил он, и в толпе раздались вопли и недоверчивый ропот. — Он с небес своею рукою наслал на Геспера казни — жалящих насекомых, неистовых змей, львов и драконов! Бегите! Бегите и, быть может, вам ещё удастся спастись!
Пока джеллонцы глазели на него — кое-кто пятясь, кто-то надвигаясь со злостью и недоверием, — из распахнутых ворот дворца вылетел первый рой ос, пронёсся мимо автарка и его свиты, как будто их там и вовсе не было, и дождём смерти просыпался на ближайших стоявших на дороге людей. Визг несчастных заставил многих обратиться в бегство, а когда несколькими мгновениями позже дюжина огромных змей, извиваясь, выползла за ворота на свет, толпу захлестнула волна паники, как раньше — придворных в зале. Автарк со свитой спустились по дороге к гавани, и рабы-расстилатели суетились вокруг, следя, чтобы золотой путь всегда расстилался перед их хозяином.
— Львы и драконы? — Вэш нервно оглядывался.
— Молва раздует историю о том, что случилось здесь, — отозвался Сиятельнейший. — Я просто добавил немного ярких деталей к конечной версии.
Олин Эддон спотыкался при ходьбе, в лице у него не было ни кровинки, как у человека, который увидел свой кошмар наяву. Его охранники придвинулись ближе, не давая ему упасть.
— Геспер мёртв? — вновь задал вопрос Вэш.
— О, надеюсь, что нет, — Сулепис покачал головой. — Мне было бы приятно думать, что свой последний месяц — или сколько там ему оставил яд, — он проведёт в размышлениях над тем, что это значит — обманывать меня, зная при этом, что если я захочу, то всегда смогу вернуться и проглотить его маленькую страну как сладкий цукат, — живой бог приостановился и оглянулся на Гремос Питру с выражением величайшей безмятежности на длинном лице. — После такого народ Джеллона приползёт ко мне на коленях в тот день, когда я вернусь. Они будут умолять меня, чтобы я позволил им стать рабами Ксиса.
— Не все северяне станут умолять тебя сделать их твоими рабами, — мрачно возразил Олин. — Ты можешь обнаружить однажды, что многие предпочтут скорее умереть, чем поклониться тебе.
