— Как ты поживаешь, Энид? Ты нашла себе другое место после того, как ушла от нас?
— Да, мисс. Я нашла место в Уилмингтоне. Сегодня у меня выходной, и я навещаю свою мать.
— Это хорошо. Тебе нравится на новом месте?
Энид открывает рот, чтобы ответить, но передумывает. Через секунду она говорит:
— Простите, мисс. Я не должна разговаривать с вами.
Летти медленно идет к ней, как бы опасаясь спугнуть.
— Энид, ты знаешь, почему все это происходит? Никто в деревне со мной не разговаривает. Все меня игнорируют. Что со всеми случилось?
Энид выглядит несколько рассерженной:
— Не делайте вид, что не знаете, мисс! Вы мне нравитесь, вы всегда мне нравились. Вы всегда были ко мне добры. Но то, что происходит в вашем доме…
— Что ты имеешь в виду? — Летти искренне удивлена. — Мы живем доброй и святой жизнью.
Энид смеется:
— Святой? Это не то, что мы слышали.
— А что вы слышали? — спрашивает Летти с холодком в голосе.
— Ну, например, что вы все поженились друг на дружке. Говорят, что у вас все доступны для всех.
— Что? — Летти в ужасе.
Энид кивает:
— Мы это слышали. Что вас призывают делать самые непристойные вещи. И еще, — она краснеет, — этот преподобный, которого епископ с позором отослал, он произносит нечестивые речи. Он хочет быть Иисусом. Вот что мы слышали.
— Вот как! И от кого вы это слышали? — Летти чувствует легкую слабость. — Впрочем, не затрудняйся. Я догадываюсь.
Конечно же, это Сесили и Эдвард раздувают пламя сплетен и недоразумений. Они хотят, чтобы община распалась. Они заботятся только о семейном богатстве, а не о спасении своих бессмертных душ.
— Послушай, Энид, — торопливо говорит она, — ты должна рассказать людям, что они заблуждаются. Два бракосочетания было, это верно. Преподобный Сайлес женился на Альбертине, а преподобный Гилберт на Нэнси Наттолл. Но это всего лишь духовные союзы. Поверь мне, ничего аморального в доме не происходило. Возлюбленный не допустил бы этого. Он считает, что все плотские искушения — это работа дьявола. И конечно, — она смеется, чтобы показать нелепость предположения, — мы не поклоняемся дьяволу. Мы идем за Агнцем, как и все остальные.
Энид все еще подозрительна:
— Правда, мисс?
— Разумеется. — Летти снова смеется. — По-твоему, я похожа на поклонницу дьявола?
— А тогда почему вы ходите в свою собственную церковь? Почему не в нашу? Что, она недостаточно хороша для вас?
— Конечно хороша. Но понимаешь, Энид, Возлюбленный знает некоторые истины, в которые другие не верят или не хотят поверить. Вот почему мы должны были отделиться. — Она протягивает руку и трогает Энид за рукав. — Ты должна прийти и присоединиться к нам. Чтобы спастись. Мы счастливы, и ты тоже можешь быть счастлива.
Энид качает головой.
— Нет. Нет. Я не могу. — Она бросает взгляд на Летти и продолжает: — Я рада, что у вас все хорошо. Я о вас беспокоилась. Мне не нравилось думать, что вы танцуете в этой церкви голой, делаете что-то непотребное на алтаре и молите сатану, чтобы он взял вас в невесты.
Летти ахает, а затем в ужасе смеется:
— Ох, Энид, ты не могла так думать!
Энид краснеет.
— Ну, так они говорят. И еще худшие вещи. Но я не могу их повторить, так что и не просите. — Она быстро и виновато озирается по сторонам. — А сейчас я должна идти. Но, мисс, вы должны знать, что они стали очень плохо к вам относиться. Поговаривают, что ваш дом следует сжечь и всех, кто в нем, тоже. Вам лучше уйти оттуда, пока можете.
— Это смешно. Никто не осмелится на такое злодеяние.
Энид качает головой, в ее глазах страх:
— Зря вы так считаете, мисс. Они думают, что вы там поклоняетесь Вельзевулу и что огонь будет для вас полезным.
— Скажи людям, что это неправда! — кричит Летти. — Ты не можешь позволять им верить в такую чудовищную ложь.
— Я попробую. — Энид оборачивается и бросает напоследок: — Но не думаю, что из этого получится что-то хорошее.
Вернувшись в дом, Летти чувствует себя так, будто у нее есть постыдный секрет. Когда она пересекает вестибюль и видит, что несколько дам в салоне спокойно читают, ее охватывает гнев из-за того, что о них говорят такие ужасные вещи.
— Мерзкие чудовищные слухи! — сердито говорит она самой себе, поднимаясь по лестнице. — Они не должны лезть в чужие дела. — Внезапно она представляет себя корчащейся на алтаре и умоляющей дьявола взять ее в невесты, как описывала Энид, и ей становится дурно. — Как могут люди говорить такие гнусности!
— Летти, Летти! — Китти спешит по лестнице следом за ней. Она вся трясется и задыхается. — Вас ждут в библиотеке!
Ее охватывает удовольствие, смешанное со страхом.
— Меня? Возлюбленный хочет меня видеть? Ты уверена?
— Конечно уверена. Он просил именно вас.
— Сейчас приду. — Она отдает Китти свои покупки. — Можете отнести это в мою комнату?
Она одергивает юбку — из коричневого твида, поскольку она только что вернулась, — приглаживает, как может, свои непокорные волосы и легко сбегает по лестнице к двери библиотеки. Она стучит.
— Войдите, — доносится звучный голос Возлюбленного, и она открывает дверь и входит.
В библиотеке, как обычно, сумеречно. Возлюбленный сидит за письменным столом, на котором лежат бумаги и огромные книги в кожаных переплетах.
— А, Летти, — говорит Возлюбленный. — Спасибо, что пришла.
Летти горда тем, что удостоена чести беседовать с ним наедине. Его внимание сосредоточено только на ней, и это почти нестерпимо.
— Иди сюда. — Жестом он указывает на красное кожаное кресло перед его столом. — Садись.
Летти подчиняется и старается устроиться поудобнее, хотя чувствует себя неловко.
— Как поживаешь, дитя мое?
— Очень хорошо, благодарю вас, Возлюбленный.
— Рад это слышать. Я наблюдаю за твоим прогрессом. У тебя все в полном порядке, в полном порядке.
От удовольствия Летти краснеет.
— Благодарю вас.
— Твое спокойное благоразумие, твое почтительное повиновение, то, как ты открываешь свою душу моим словам. Я вижу все это.
Она чувствует, как ее охватывает радость. Она знает, что Возлюбленный видит все.
— Благодарю вас, — робко говорит она. — Я делаю только первые шаги на пути.
— Безусловно, безусловно. Но никогда не забывай, что ты избранная. Ты будешь пребывать со мною, когда настанет час чудесного перехода от этой жизни к следующей.
