Повсюду раздаются вздохи. Община трепещет, когда Возлюбленный начинает расхаживать среди прихожан, по очереди обжигая их взглядом своих пылающих голубых глаз и прикладывая руку к их груди, как бы ощупывая сердца. Иногда он выкрикивает: «Ты, сестра, спасена!» или «Брат, ты увидишь спасение!», а иногда, после паузы, шепчет: «Поверь!»
Даже Артур не в силах отвести глаз от этого зрелища: Возлюбленный в черных брюках и без пиджака разгуливает по церкви, заставляя женщин вскрикивать, когда объявляет, что они спасены, или стонать, когда он этого не делает. Вот он кладет руку на вздымающуюся грудь Эмили Пейн, одной из младших Ангелов, скромной девушки, которая вступила в общину вслед за старшей сестрой. Ей не больше семнадцати, у нее большие голубые глаза, привлекательное лицо и, увы, крупные кривые зубы. Возлюбленный бешено вглядывается ей в лицо.
— Поверь! — ревет он. — Сестра Эмили, поверь!
— Я верю! — пронзительно выкрикивает она и тут же, к всеобщему удивлению, падает на пол и начинает кататься с пеной на губах и выкриками: — Я верю! Я спасена!
Спустя недолгое время несколько других прихожан делают то же самое. Атмосфера накаленная и необузданная. Летти захвачена всем происходящим и уверена, что является свидетельницей религиозного психоза. Артур хватает ее за руку. Он, похоже, шокирован.
— Ей-богу, — шепчет он, — такое можно увидеть только в сумасшедшем доме.
— Поверь, Артур! — в экстазе кричит Летти.
— Они верят, — говорит он, обводя взглядом корчащихся женщин и ошеломленных мужчин. — Они еще как верят.
Летти его игнорирует. Она забыла обо всех своих сомнениях. Я верю.
На следующее утро, когда Летти приходит на завтрак, атмосфера унылая, но никто не может сказать почему. Арабелла опять отсутствует. Разрезая хлеб, Артур хмурится, но, похоже, знает не больше, чем Летти. Возлюбленный тоже отсутствует, и Летти слышит шепот о том, что в доме с визитом официальные лица.
— В чем дело, Китти? — спрашивает Летти, проходя мимо нее в коридоре. — Что происходит?
Лицо у Китти мрачное.
— Это Эмили Пейн. Кажется, вчера вечером она ушла со службы и утопилась в озере.
Летти ахает.
— Что? Это же ужасно! Почему она это сделала? — Она вспоминает экстаз Эмили вчерашним вечером, ее твердую веру в то, что она спасена.
— Наверное, она не могла дождаться рая, — рассудительно отвечает Китти. — В доме полицейский. Послали за коронером. Бедная Эмили.
— Аминь. Упокой ее душу, — шепчет Летти.
Она поднимается в свою комнату и садится на кровать. К ее изумлению, дверь распахивается и входит Артур. Лицо у него красное. Он никогда не приходит сюда днем! Однако он подходит к ней и берет за руки.
— Летти! — торопливо говорит он. — Я только что услышал новость. Это уже чересчур. Это должно закончиться. Поначалу это было довольно забавно, но пострадают реальные люди. Уже пострадали! Бедная девушка утопилась из-за этого человека.
— Что? — Летти едва слышит его, она ошеломлена тем, что он взял ее за руки, и ощущением, возникшим от этого прикосновения.
— Разве ты не видишь, Летти? Он так увлекается рассказами о вечных муках, что сводит их с ума. Она покончила с собой, эта сбитая с толку дурочка! Его надо остановить. Я больше не могу этого выносить, и ты не должна.
— Но… — Она беспомощно смотрит на него. — Должно быть, она сделала это по своей воле. Возлюбленный никогда не желал такого!
— Конечно нет. Они нужны ему живыми, а не мертвыми.
— Должно быть, она была грешницей, — говорит Летти. Ее голос звучит тверже. Несомненно, это единственно возможное объяснение. Возлюбленный изгнал смерть. Если она все же приходит, это наверняка наказание.
Артур сидит рядом с ней на кровати, по-прежнему держа ее за руки. Его близость смущает ее и заставляет чувствовать себя как-то странно.
— Летти, — мягко говорит он. — Мне бы должно быть все равно, что происходит с тобой. Ты по уши погрязла во всем этом. Но мне не все равно. Я хочу освободить тебя.
— Я свободна, — горячо говорит она. — Свободнее, чем ты со всеми своими азартными играми и подружками! Я хочу освободить тебя!
Они со злостью смотрят друг на друга, а потом он разражается смехом.
— Никогда в жизни не думал, что может случиться такая смехота. — Тут он снова становится мрачным. — Но в смерти этой бедной женщины нет ничего смешного, и, если он будет продолжать в том же духе, такое произойдет и с другими. Что-то надо делать.
Она чувствует, как ее снова начинает грызть сомнение. Она знает, что Эмили не должна была умереть. Артур насчет этого прав. Возможно… Возможно, Возлюбленный не настолько все контролирует, как обещал. А если это так, на что можно положиться?
— Что мы можем сделать? — спрашивает она.
Артур сжимает ее руку сильнее. Его серые глаза мрачны.
Как я могла думать, что он еще мальчик? Она реагирует на него всеми фибрами души.
— Не знаю, — говорит он наконец. — Но у меня есть идея. От тебя я хочу одного: чтобы ты была готова.
Возлюбленный собирает всех в церкви, где Мод наигрывает печальные мелодии. Его речь длится много часов, так долго, что трудно точно припомнить, что он сказал. Летти только знает, что дьявол объявил Эмили Пейн своей собственностью и что все остальные теперь должны быть крепче и сильнее. Вскоре Возлюбленный откроет всем истину. Еще она знает, что Артура тут нет, но она не имеет никакого представления о том, где он. Она скучает по нему гораздо больше, чем могла себе представить.
Часть четвертая
Глава 25
Однажды я просыпаюсь, и тьма вокруг меня уже не так непроглядна. Кажется, я выбираюсь из пучины мрака, в котором пребывала… не знаю, как долго. По крайней мере несколько дней. Может быть, недель. Но я и не чувствую себя прежней. Я иная.
Я вижу, что с моей кровати убраны вещи Хедер. Они сложены на стоящем рядом стуле. Там нет ни Спаркни, ни Теддингтона. Эти две любимые игрушки сгорели. Есть только набивная птица-топорик, которую я обнаружила в ящике, принесенном Каз. Маленький чемодан Хедер закрыт. Я раздавлена горем. Оно как паровой каток, и нет надежды, что когда-нибудь горе уйдет. Но не исключено, что я научусь с ним сосуществовать.
Раньше такое казалось мне невозможным. Это было непереносимо. Нестерпимо. Я не могла этого выдержать. Единственное, чего мне хотелось — оказаться в той спальне вместе с Хедер, когда комнату объяло пламя, — было невозможным. Поэтому я создала другую реальность и вошла в нее. Жить в ней было легче.
Я тяжело вздыхаю. Выход из сотворенной реальности изранил меня и открыл правду о моей жизни. Пока я недостаточно сильна, чтобы с этим справиться. В моей голове шелестят слова: Домой… ты должна вернуться домой… помнишь? Но я не слушаю. Не сейчас. Возможно, когда-нибудь. Может быть, скоро.
