— Теперь ты приближаешься к нам, не так ли? Ты готова принять нас. Мы можем предложить тебе то, в чем ты нуждаешься. Мы можем предложить тебе мир, умение довольствоваться тем, что есть, и исцеление.
Его слова действуют на меня, как нежный смягчающий бальзам на обожженную солнцем кожу. Я так хочу того, что, по его словам, он может мне дать!
— Я расскажу тебе, — говорит он своим приглушенным гипнотическим голосом, — как ты можешь этого достичь.
На следующий день я покидаю свою комнату. Кто-то заходил в нее, пока я спала, и оставил мне одежду: мешковатые льняные брюки, белую футболку и пару белых кожаных сандалий. Я одеваюсь, а потом, поскольку еще холодно, натягиваю поверх футболки джемпер, нарушая белую палитру его красными и розовыми полосками. Я выхожу и иду по дому, чувствуя себя так, будто не была в нем очень долго.
Агнес права, шума прибавилось. Я вспоминаю стоявшую тут тишину, когда я только приехала. Атмосфера разительно изменилась. Дом полон энергии и какого-то безудержно хорошего настроения. Я слышу доносящуюся сверху музыку, то ли из радиоприемника, то ли из стереосистемы, и время от времени слышен чей-нибудь радостный голос, которому отвечает другой. Теперь здесь есть мужчины — я слышу отголоски мужских разговоров, даже громкое пение басом. Повсюду кипит какая-то деятельность. Я вижу людей, занятых в комнатах, что-то переносящих, что-то ремонтирующих; стук молотков и жужжание дрелей. В вестибюле у окон я вижу высокие подмости башенного типа. Молодой человек на верхушке подмостей крепит что-то вроде ролеты; второй работает внизу. Это не изящные деревянные жалюзи, а тяжелая сталь. Массивная штука.
Мужчина у подножия подмостей оглядывается и видит меня. Он усмехается. Это еще один симпатичный парень в удивительно хорошей физической форме, загорелый и мускулистый, как, кажется, все они. «Может, это условие пребывания здесь? — думаю я. — Вся эта физическая красота. И если это так, почему, черт возьми, они позволили быть здесь мне?»
— Должно быть, ты Рейчел? — говорит он с американским акцентом. — Привет! Рад познакомиться.
— Верно. — Я иду к нему, смущенно улыбаясь. Мужчина на верхушке подмостей все еще сверлит что-то дрелью. Затем он перестает работать, поднимает на лоб защитные очки и поворачивается на звук наших голосов. — А тебя как зовут?
— Роки. — Он жестом показывает наверх: — А там Фишер.
Фишер, чернявый и со щетиной на лице, смотрит вниз сквозь щели в досках подмостей и бормочет приветствие. Он переводит взгляд на ролету, как бы желая вернуться к работе, однако воздерживается, пока я здесь.
— Что вы делаете? — интересуюсь я.
— Устанавливаем внутреннюю защиту, — с улыбкой отвечает Роки.
— Это скорее что-то промышленное. — Я морщу брови. — А вам разрешено это делать? Я имею в виду, разве этот дом не числится в реестре памятников архитектуры, или как там это называется?
Роки пожимает плечами:
— Не знаю. Понятия не имею. Мы просто делаем то, что нам поручено. Насчет этого ты должна спросить у Арчера.
— Зачем нужны такие большие массивные ролеты? — Заинтересованная, я подхожу ближе к подмостям.
— Они будут на всех окнах. У нас есть Линус — в технике он настоящий спец. Он сделал так, что ими можно будет управлять изнутри нажатием кнопки. Первый признак опасности, и — бах! — ролеты опускаются. Двери тоже будут укреплены. Через десять секунд дом превращается в безопасное пристанище.
— Хм. Да. Понимаю. А зачем вам нужно безопасное пристанище?
Роки смеется так, будто я отмочила великолепную шутку.
— Да… А сейчас я продолжу, если не возражаешь. Приятно было познакомиться. Еще увидимся.
Фишер уже опускает на глаза защитные очки, готовый снова сверлить. Через секунду визг дрели наполняет вестибюль, на окна сыплются искры.
Я иду к небольшой гостиной, бывшей моим приютом, когда я жила здесь одна. Открыв дверь, я обнаруживаю группу женщин, сидящих вокруг стола. Перед каждой открытый ноутбук. Еще одна пара сидит на диване, покрытом синим шерстяным одеялом, и шьет что-то большое и замысловатое. Все поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, болтовня немедленно смолкает.
— Привет, — говорит одна из них. — Ты кто?
— Я Рейчел, — отвечаю я в испуге. Все они выглядят такими уверенными в себе, сидя в комнате, которую я не так давно считала своей. — Арчер… меня знает.
— Та больная тетка, — еле слышно шепчет одна из них своей соседке.
— Хорошо, — говорит женщина и встает. Она выглядит как китаянка, но произношение у нее чисто английское, характерное для хорошо образованного человека. На ней облегающие белые джинсы и столь же облегающая белая футболка с надписью «Гений» на груди. — Да. Он о тебе рассказывал. Рассказывал, девочки?
Все кивают и бормочут в знак согласия.
— Мы надеемся, что ты чувствуешь себя лучше, — говорит другая, дружелюбная круглолицая девушка с розовыми щеками и копной светлых волос, схваченных лентой.
— Да, спасибо, лучше. — Я обвожу их взглядом. — А что вы все делаете?
— Необходимую работу по дому, — говорит та, что сидит на диване, откладывая иголку с гримасой на лице. — У меня палец болит. Я, пожалуй, устрою небольшой перерыв.
— У всех нас есть работа, — с упреком говорит ей китаянка.
— Да, но вы сидите за компьютерами, а я, черт возьми, шью!
— Хватит, Кайя.
— Прошу прощения, — говорит Кайя. — Но от этого вышивания любой может спятить.
— А мне нравится, — бормочет девушка, сидящая рядом с ней, и продолжает вышивать красным шелком. Ее крошечные изящные стежки складываются в лепесток розы.
— Что вышиваете? — вежливо спрашиваю я. — Выглядит очень красиво.
— Это пелена для алтаря, — отвечает Кайя и расправляет полотнище, чтобы я могла увидеть замысловатую картину, которую они создают. В центре белый барашек с поднятым передним копытцем и сверкающей короной на голове. Он стоит в поле прекрасных цветов, а над ним парят ангелы. Такая кропотливая работа должна была занять много часов.
Я изучаю картину, а китаянка пристально наблюдает за мной. Затем она говорит:
— Мы просим прощения, но нам действительно надо вернуться к работе.
— Да, разумеется. Я уже ухожу. — Я улыбаюсь Кайе, которая представляется очень дружелюбной. — Когда вы надеетесь это закончить?
— О, работа почти сделана. Все будет готово к пятничной церемонии. Ты на нее придешь?
— Кайя, — предостерегающе одергивает ее другая женщина.
— Не знаю, — отвечаю я. — Возможно. Посмотрим, что скажет Арчер.
— Может быть, увидимся там. Если не раньше. — Кайя вдевает в иголку новую шелковую нить, на этот раз зеленую.
— До свидания, Рейчел, — говорит китаянка, и я слышу в ее голосе предложение уйти.
