– Сэр? – сказал официант, перекрывая своим голосом гул разговоров вокруг.
Пендергаст открыл глаза.
– Извините за беспокойство. Не хотите ли еще джулепа?
– Спасибо. Только попросите бармена на сей раз взять за основу «Вудфорд резерв» и сахара добавить поменьше, а мяты побольше.
– Сэр. – Официант исчез.
Пендергаст поднял руку и опустил край шляпы немного ниже, а потом опять застыл в неподвижности. Его обычный черный костюм сменился на белый льняной. Пендергаст полулежал, небрежно положив ногу на ногу, и металлические пряжки на легких туфлях крокодиловой кожи отливали на солнце золотом.
Он оставался неподвижен, пока официант заменял ему стакан. Он не шевелился, когда время от времени раздавались крики и вопли из бассейнов вокруг него. Но когда одна конкретная тень легла на стенку его кабинки, он открыл глаза.
– Агент Колдмун, – сказал он. – Как я рад снова вас видеть.
Колдмун, появившийся у открытой части кабинки, кивнул.
– Прошу, садитесь. Не хотите ли?.. – Пендергаст плавным жестом указал на маленький поднос с финиками, начиненными козьим сыром и завернутыми в тонкие, хрустящие ломтики бекона.
Колдмун вошел в кабинку и неловко уселся на край шезлонга:
– Нет, спасибо.
Пендергаст помахал проходящему мимо официанту:
– Тогда что-нибудь выпить?
– Не сейчас.
Колдмун тоже переоделся – в выцветшие джинсы, кожаный пояс с литой пряжкой навахо, поношенные ковбойские сапоги и джинсовую рубашку с длинным рукавом. Под мышкой у него была зажата пачка бумаг.
– А, – сказал Пендергаст, показывая на бумаги. – Домашняя работа.
Колдмун ничего не ответил.
Пендергаст взял финик и изящным движением послал себе в рот.
– Мне вот что любопытно. У вас есть какие-нибудь, как вы выразились сегодня утром, версии?
Колдмун положил папку на шезлонг:
– Вскрытие не добавило ничего нового. Результаты токсикологической экспертизы будут готовы через какое-то время, но вряд ли мы найдем там что-нибудь полезное. Проверка прошлого и первоначальные опросы не выявили ничего настораживающего, никаких заинтересованных лиц, у которых были бы причины убивать ее.
Пендергаст кивнул.
– В общем, все как вы и сказали, – продолжил Колдмун. – На первый взгляд убийство Монтеры указывает на признаки как организованного, так и дезорганизованного поведения.
– Занятно, правда?
Колдмун вытянул губы:
– С одной стороны, случившееся выглядит как случайное, импульсивное действие социопата. А с другой – место преступления тщательно зачищено, на нем нет никаких полезных улик, кроме тех, что преступник оставил для нас намеренно.
Поблизости раздался вскрик, за ним – всплеск воды и смех, а потом быстрый взрыв итальянской речи. Пендергаст с интересом отметил, что Колдмун обладает необыкновенной непроницаемостью. Он неподвижно сидел на краешке шезлонга, словно исполнившись решимости противиться его комфорту. Как обычно, его зеленые глаза не задерживались на одном месте.
– Почему «на первый взгляд»?
– Потому что социопаты не испытывают сожаления. Их определяющая характеристика – полное отсутствие сочувствия к другим людям. Тут есть противоречие.
– В чем?
– В записке на могиле.
– Acta est fabula, plaudite!
[8] – продекламировал Пендергаст. – Именно это меня и беспокоит. Зачем социопату убивать кого-то случайного, с такой впечатляющей жестокостью, для того чтобы оставить подарок на могиле с запиской, исполненной печали и покаяния? И как он сделал свой выбор, агент Колдмун? Убить миз Монтеру там, где он ее убил, означало, что ему предстояло доставить ее сердце в место, отстоящее от места убийства на десять миль, и в условиях дефицита времени. Почему бы не поискать жертву где-нибудь поближе?
– Возможно, он играет с нами. Записка и даже могила могут быть для отвода глаз.
– Да. И поэтому мы должны отправиться в Мэн.
Колдмун поднял брови. На его бесстрастном лице даже скупое движение говорило о многом.
– Так. Кажется, вы хотите возразить?
Ответ Колдмуна, прозвучавший не сразу, был тщательно обдуман.
– Расследование самоубийства Элизы Бакстер – насколько я понимаю, такова ваша идея – в данный момент не представляется мне необходимым.
– Но посмотрите: свидетельства, полученные по результатам расследования убийства миз Монтеры, никуда нас не привели.
– Однако они продолжают поступать. Преступлению всего тридцать шесть часов.
– Тем больше оснований поспешить. Дело не может ждать еще тридцать шесть часов, когда полиция Майами-Бич получит данные лабораторных анализов. Вскоре могут произойти новые убийства.
– При всем уважении, агент Пендергаст, Бюро не расследует такие дела подобным образом. Преступление было совершено здесь. Здесь мы и должны искать убийцу, в особенности если он может нанести новый удар.
Пендергаст несколько секунд молчал, потом задумчиво глотнул своего мятного джулепа.
– Я опасался, что вы это скажете. Но есть огромная разница между поисками убийцы и его обнаружением. Кто знает, где убийца проявится снова? Следующий удар, если он состоится, вполне может быть нанесен на Аляске. Нет, лучшее место, чтобы взять его след, – оно там, где все начиналось, где покончила с собой Элиза Бакстер. В поисках истоков нашего Нила мы должны уподобиться Дэвиду Ливингстону
[9].
– Отличная метафора. Но даже если я соглашусь с вами, тут есть одна проблема.
Агент Пендергаст распрямил ноги:
– Я полагаю, вы говорите о нашем друге Пикетте.
Колдмун кивнул.
– Простите меня, но я не привык ходить на поводке. – Пендергаст пригубил еще джулепа. – Скажем, это было просто предложение. Может быть, вам стоит позвонить ему и получить отказ немедленно. Потому что позднее это испортит мне аппетит перед обедом.
Колдмун несколько мгновений оглядывал интерьер кабинки, потом достал телефон, набрал номер и включил негромко динамик.
После третьего гудка раздался ответ:
– Пикетт слушает.
– Сэр, это специальный агент Колдмун. Наш разговор слышит специальный агент Пендергаст.
– Отлично. Есть какой-нибудь прогресс?
Колдмун не стал тратить время попусту:
– Сэр, агент Пендергаст считает, что мы должны отправиться в Мэн.
