– Кроме того, подобные убийцы нередко подпитываются общественным вниманием, – добавил Пикетт, – поэтому давайте не будем ему потакать. И без того плохо, что слухи об оставленных им на могилах сердцах начинают просачиваться, – мы не уверены, но полагаем, что благодарить за это следует кладбищенского сторожа. Так что давайте придерживать остальные подробности: содержание записок, его имя, все остальное.
– Согласен. – Доктор Марс помолчал, оглядел всех совиным взором. – Итак, какие вопросы?
Пендергаст заговорил первым:
– Обычное ли дело, чтобы такого рода убийца регулярно использовал два вида оружия?
– Нет.
– Я так и думал. Наш убийца подкрадывается сзади и перерезает горло – довольно умело, гарантируя быструю смерть от обескровливания, – потом удаляет сердце, завладение которым и представляется его главной целью.
– Это соответствует портрету, – сказал доктор Марс.
– А вы не могли бы порассуждать, почему убийца просто не вырубает сердце жертвы? Зачем тратить время на перерезание ей горла?
Последовала пауза.
– Возможно, чтобы не дать жертве закричать, – ответил наконец доктор Марс.
– Есть другие способы добиться этого, не прибегая к дополнительным действиям, требующим использования двух видов оружия. Возможно ли, что убийца – который, как мы признали, более заинтересован в получении сердца, чем в совершении убийства, – пытается принести жертве как можно меньше страданий?
– Это… не соответствовало бы стандартному портрету.
– Но вы бы не стали отрицать, что такое возможно?
Доктор Марс нахмурился:
– Да. А теперь, если у вас больше нет…
– Еще один вопрос, – невозмутимо перебил его Пендергаст. – Немногим ранее ответственный заместитель директора Пикетт упомянул прозвище, которое убийца выбрал себе сам: мистер Брокенхартс. Мне кажется, что тут аллюзия на роман Натанаэла Уэста «Мисс Лонлихартс»
[24] или на газетную колонку с объявлениями о пропавших близких. Вы не исследовали такую связь?
– Мм… я не знаком с этим романом.
– Я бы советовал вам познакомиться. Это роман об отчуждении от современного мира… и убийстве. Главного персонажа романа, мисс Лонлихартс (кстати, мисс Лонлихартс – мужчина), преследуют страдания, о происхождении которых он прекрасно знает, но никак не может от них избавиться.
– Этого романа нет в нашей базе данных, – сказал доктор.
Пендергасту такой ответ явно не понравился, и он смерил Марса сверкающим взглядом:
– Есть многое на свете, чего нет в вашей базе данных, доктор Марс
[25].
– Сомневаюсь, что наш убийца такой уж читатель, – раздраженно вмешался Пикетт.
– Напротив, он цитирует Т. С. Элиота в первой записке и перефразирует Шекспира во второй.
– Хорошо, хорошо, отдел поведенческого анализа рассмотрит дело и в таком ракурсе. Есть еще вопросы или комментарии?
Дискуссия продолжалась еще некоторое время. Колдмун помалкивал. Он ненавидел такие заседания: люди здесь собирались не для обмена информацией, а для того, чтобы произвести впечатление на начальство или услышать собственный голос.
Наконец Пикетт поднялся.
– Если это все… – сказал он, как бы подытоживая.
– Один маленький вопрос, – перебил его Пендергаст, поднимая палец.
Колдмун ощутил укол адреналина. Было что-то такое в ровном голосе Пендергаста, что он уже научился распознавать, – возникающий время от времени скрытый намек на задиристость.
– Да?
– Я прошу разрешения на эксгумацию тела Флейли.
– Мы уже говорили об этом применительно к Бакстер, – заметил Пикетт. – Какой это может послужить цели? Дело о том самоубийстве было открыто и закрыто одиннадцать лет назад… и вдали от того штата.
– И все же я настаиваю на эксгумации.
– Позвольте вам напомнить, что тело было подвергнуто аутопсии, как и положено в случаях самоубийства.
– Я в курсе. Я видел отчет коронера по миз Флейли. Он составлен в туманных выражениях и ни о чем не говорит, как и отчет по Элизе Бакстер.
Пикетт вздохнул:
– Что конкретно вы надеетесь найти?
– Не могу сказать точно. Именно поэтому я и хочу посмотреть. Доступ к ее останкам не вызовет никаких затруднений. И в данном случае, кажется, нет семьи, которая стала бы возражать.
Пикетт посмотрел на Колдмуна, и у агента промелькнула неприятная мысль, что сейчас ему предложат высказать свое мнение. Но это явно было бы неуместно, и наконец Пикетт уступил:
– Хорошо, агент Пендергаст, если вы так настаиваете и поскольку вы ведущий агент в данном деле, я дам свою санкцию.
– Очень вам признателен, – сказал Пендергаст. – И моя признательность не будет знать границ, если это случится в кратчайшие сроки.
16
Пикетт сдержал слово. «В кратчайшие сроки», к удивлению Колдмуна, оказалось «этим же вечером». Колдмун не сомневался, что Пикетт устроил все таким образом, чтобы сделать процесс максимально неудобным. Но если Пендергаст и был раздражен, то никак этого не демонстрировал. Даже напротив: он казался довольным, если только можно назвать довольным человека с непроницаемым лицом сфинкса. Зато персонал кладбища был глубоко возмущен, и, когда все собрались у склепа, Колдмун чувствовал холод, не имевший ни малейшего отношения к вечерней прохладе.
– Приятный вечер, – сказал Пендергаст. – Какое впечатляющее изобилие звезд. Я не в первый раз замечаю, что небеса здесь кажутся ближе, чем в Нью-Йорке.
Это вознесение в миниатюре поразило Колдмуна. Небо очистилось, и, несмотря на луну и свет окружающего города, широкий поток полуночных звезд действительно образовывал арку над головой. На глазах у Колдмуна метеор прорезал темноту. Когда агент был ребенком, бабушка рассказывала ему, что при рождении человек получает дыхание жизни от Вакан Танки, а после смерти оно возвращается в мир призраков вспышкой света. Может быть, этот вичахпи, пролетевший по небу, был Дженнифер Розен, может быть, это ее дыхание жизни возвращалось в вечность.
Наблюдать за происходящим явился директор кладбища, коротышка с ямочками на щеках и пухлыми губами. Колдмун не уловил его имени, но ему послышалось что-то вроде Фэттерхед
[26]. Машина для перевозки гробов подошла к самым дверям склепа, въехать внутрь ей мешали гранитные ступени. Четверо рабочих с брезентовыми стропами должны были извлечь гроб из ниши, вынести и установить в кузов. На дорожке ждал санитарный автомобиль, чтобы отвезти останки в морг в здании судмедэкспертизы. В свете фар длинные тени ложились на погребальные ниши внутри.
