– Где ты был, черт тебя дери? – проворчал Краски вместо приветствия.
– Эй, босс, сейчас половина десятого. И вчера я раскопал настоящую сенсацию, эту историю про психиатра. В смысле, две женщины из покончивших с собой посещали его! И этот ублюдок попытался напасть на меня, когда я спросил его об этом. Я провел кое-какие разыскания и обнаружил, что пять лет назад этот тип избил свою жену во время бракоразводного процесса – ему явно пора прослушать курс по обузданию ярости. Поэтому его и лишили практики. Я говорю вам: он выглядит как серийный убийца.
– Может быть. – Краски махнул рукой. – Тогда как ты объяснишь вот эти письма у меня на столе – шесть штук, адресованных тебе мистером Брокенхартсом?
– Да наверняка фигня это все.
– Ты так думаешь? Посмотри.
Он пододвинул к Смитбеку стопку писем. Пять из них были написаны на дешевой бумаге небрежным почерком, одно так вообще цветным карандашом. Шестое письмо пришло в дорогом конверте кремового цвета.
Смитбек взял одно письмо наугад.
Эй, Смитбек, я – мистер Брокенхартс, и я оторву тебе твои сраные яйца…
Письмо продолжалось в том же духе, с ошибками и грамматическими вывертами. Смитбек взял другое.
Дорогой Роджер Смитбак, меня зовут мистер Брокенхартс у меня две женщины в заложницах на Оушн-Вей-Драйв-Аллмеда ты поторопись приехать а то я их убью…
Это письмо он тоже не стал дочитывать и взял кремовый конверт. Достал из него письмо и развернул. Оно было написано изящным наклонным почерком, каждая буковка аккуратно выписана. Смитбек начал читать, и по спине у него пробежал холодок.
Дорогой Роджер,
Вы, вероятно, понимаете: их смерть взывает к справедливости. А больше всего – ее смерть. Пока она не успокоится, не успокоюсь и я. Именно ради нее я обязан выжить. Вы понимаете? Я должен искупить вину. Если Вы не в силах помочь мне в этом, мне придется продолжать самому – и хорошо это не кончится.
Искренне Ваш,
мистер Брокенхартс.
– О господи. – Он посмотрел на Краски. – Это письмо… кажется, оно настоящее.
– Я тоже так подумал.
– Мы должны показать его полиции, да?
– Конечно, конечно. Загвоздка в том, что мы на самом деле не знаем, Брокенхартс ли это. Ведь тут еще пять писем, и это только сегодняшняя почта. Ко всему прочему еще и твой мозгоправ. – Краски ткнул пальцем в конверт. – Это твоя история. Садись за работу. Как только выйдет твоя статья – скажем, через два часа? – тогда и передадим все шесть писем полиции.
Смитбек взял письмо и конверт:
– Ладно.
– Добудь образчик почерка этого психиатра. Может, нам удастся определить, он это или не он. Но нужно тщательно проверить факты, чтобы никакого говна в твоей статье, так что ты поосторожнее. Только по источникам, только проверяемое. У тебя есть склонность к излишней самоуверенности. Вот этого не надо.
– Да, сэр.
– Давай пошевеливайся.
Смитбек отнес кремовый конверт на свой стол, ногой отодвинул ящик с другими письмами и приступил к работе. Первым делом он еще раз прочел письмо, и его поразила фраза, выделявшаяся из остальных. «Именно ради нее я обязан выжить». Он погуглил и обнаружил, что это слегка измененная цитата из романа «Искупление» британского романиста Иэна Макьюэна. Занятно. Ох как занятно. Нужно об этом упомянуть.
Письмо Брокенхартса, обращенное лично к нему, Смитбеку. И чокнутый психарь, которого с этим делом связывает не одна ниточка, а две. Специалисты по теории игр считают, что эволюция была прямым следствием успешных результатов. Если так оно и есть, то он быстро эволюционирует в звезду уголовной хроники со специализацией в убийствах.
Его пальцы запорхали по клавишам, набирая текст.
33
Уперев руки в бока и поджав губы, Колдмун оглядел комнату. Он словно вернулся назад во времени, а может, попал в декорации кинофильма «Ки-Ларго»
[41] с потолочными вентиляторами, стоящей в углу пальмой в горшке, большими плетеными креслами с округлой спинкой, стенами в декоративных панелях, джутовыми ковриками… и удушающей жарой. В середине громадной комнаты находился витиеватый викторианский стол, окруженный стульями и заваленный документами, папками и фотографиями, – и ни намека на компьютер. На стене с затейливыми выцветшими обоями висели две пробковые доски и несколько больших карт. С трудом верилось, что такое место все еще существует на окраине Маленькой Гаваны. Через окна внутрь проникал отдаленный шум машин, несущихся в час пик по скоростной дороге Долфин. Вентиляторы медленно вращались, шевеля неподвижный воздух; предвечернее солнце проникало через жалюзи на окнах, расчерчивая одну из стен световыми полосами.
Пендергаст, в белом льняном костюме, сидел в одном из плетеных кресел, соединив шалашиком пальцы двух рук. На столе рядом с ним стояла коробка для улик. В другом углу Колдмун увидел водителя такси, Акселя, который вальяжно развалился в кресле и чистил ногти выкидным ножом.
– Входите, агент Колдмун, и устраивайтесь.
Колдмун вошел.
– Мне повезло найти эту квартиру, – сказал Пендергаст. – Как раз между зданием ФБР на Мирамар и управлением полиции. Очень удобное местоположение, позволяющее значительно сократить время на переезды, если возникнет такая необходимость. Центральное расположение относительно всех наших объектов расследования – и вдали от туристического трафика, который был для нас настоящим бичом.
Колдмун подошел к окну и открыл жалюзи, чтобы вдохнуть свежего воздуха, но вместо этого получил заряд дыма от pollo de la plancha
[42].
Он повернулся:
– Слушайте, мы можем включить кондиционер?
– Тут нет кондиционера, – сказал Пендергаст. – Мне очень жаль, но я от него простужаюсь. Мне повезло, что старый и дорогой друг сумел предоставить мне в пользование это историческое место, пусть в нем и нет некоторых удобств.
Колдмун начал закатывать рукава своей джинсовой рубашки:
– Историческое?
– Здесь Джон Хьюстон написал сценарий фильма «Сокровища Сьерра-Мадре». За этим самым столом, если хотите знать.
– Ясно.
Пыльный звонок, висящий под потолком, приглушенно прозвонил один раз, потом второй. Пендергаст посмотрел на водителя:
– Аксель, не могли бы вы впустить их?
Аксель молча сложил нож, поднялся на ноги и поплелся к двери, ведущей на лестницу. Выбор такого шофера показался Колдмуну странным: он приходил и уходил, когда ему вздумается, и, хотя его водительские способности не вызывали сомнений, он казался безразличным к собственной безопасности и безопасности пассажиров, а кроме того, был уж очень неприятной личностью. И тем не менее Колдмун понимал, почему Пендергаст нанял Акселя: тот прекрасно ориентировался на улицах и ему можно было доверять в той степени, в какой можно доверять человеку, превыше всего ценящему деньги. Он явно не дружил с правоохранительными органами, а значит, шанс, что Пикетт или кто-то другой узнает об их перемещениях от Акселя, равнялся нулю.
