– Где это?
– Милях в десяти отсюда. Не дом, а уродина. – Она засияла от чувства плохо скрываемой гордости. – Это я нашла его адрес. И дом.
– Неужели вы ездили туда? – спросил Колдмун.
Доктор кивнула.
– И вы вошли туда? В дом Брокенхартса?
– Да нет же, черт побери! Я постучала в обе двери – переднюю и заднюю. Никто не ответил, а поскольку никто из вас не отвечал на телефонные звонки, я повернулась и ушла. Вы думаете, я решилась бы войти в дом серийного убийцы, не имея никого за спиной? Вы считаете меня сумасшедшей?
Вошла еще одна медсестра.
– Мистеру Колдмуну нужно отдохнуть, – заявила она, ни к кому не обращаясь.
– Кофеин, – сказал Колдмун. – Вот что мне нужно.
– Вы уже отказались от прекрасной чашки свежего кофе, дорогой.
Колдмун попытался сердито посмотреть на нее, но без особого успеха. От разговоров у него начинало болеть горло.
– Дайте. Мне. Настоящий. Кофе.
Сестра отрицательно покачала головой:
– Армстронг Колдмун, я вам уже не в первый раз говорю: единственный для вас способ выпить такой кофе – это выйти из больницы и сварить его самому.
Наступила тишина.
– Армстронг? – повторил Пендергаст.
– А что вам не нравится?
– Такое имя дали вам при крещении?
– При крещении или нет, но да, так меня зовут.
За этим последовало новое молчание, и Колдмун понял, что должен нарушить его:
– Мой прапрапрадед убил Кастера. Ну, вернее, помогал его убить. В Лакоте иногда принимают имя убитого врага. И в моей семье с тех пор всегда кто-нибудь носил имя Армстронг
[54].
– Мистеру Колдмуну необходимо… – снова начала было медсестра.
Но тут Фоше взяла ее под руку и бережно, но решительно вывела из комнаты, забрасывая вопросами о методике лечения Колдмуна. Трое мужчин наблюдали за тем, как Фоше закрыла дверь с другой стороны.
– Как бы то ни было, – сказал Пикетт, поворачиваясь обратно и распрямляя спину, словно он собрался сделать официальное заявление, – но сейчас подходящее время, чтобы вы узнали: в Вашингтоне открылась вакансия исполнительного заместителя директора отделения Агентства национальной безопасности, и мне предложили это место. То, что дело Брокенхартса было закрыто, сыграло некоторую роль в этом предложении. – Он откашлялся. – Может быть, я требовательный начальник, но я умею отдавать должное. А потому, агент Колдмун, вы должны знать, что в дополнение к звезде ФБР я предпринял бюрократическую процедуру предоставления вам звания «старший специальный агент».
Колдмун не знал, что ответить.
– Спасибо, сэр.
Но Пикетт уже повернулся к Пендергасту:
– Агент Пендергаст. Как я уже упоминал, ваши заслуги в разрешении этого дела велики. Я полагаю, что мог бы повысить вас до звания старшего специального агента с управленческими обязанностями, но сомневаюсь, что вы захотите взять на себя такую нагрузку.
Пендергаст слегка поклонился:
– Верно.
Пикетт посмотрел на часы:
– Прежде чем я уйду, скажите, могу ли я что-нибудь сделать для вас? В профессиональном смысле.
– Вообще-то говоря, можете. Вы помните недавнее соглашение, которое мы заключили в баре на крыше отеля касательно… э-э… методов моей работы?
Лицо Пикетта омрачилось, прежде чем он успел справиться с эмоциями.
– Конечно. И я поговорю с моим преемником в Нью-Йорке, он будет уважать ваши нетрадиционные методы работы, при условии, конечно, что вы сохраните на прежнем уровне процент раскрываемости.
– Приложу для этого все усилия. – Пендергаст кивком подтвердил свою благодарность. – Остается только один вопрос – условия работы. Особенно в том, что касается напарника. – Его лицо, и в лучшие времена бледное, теперь стало мраморным. – Как вы, несомненно, помните, вначале я противился идее работать в паре с агентом Колдмуном. Однако я… – Он вдруг стал удивительно косноязычным. – Следует отметить…
– Мм… еще одно, – прервал его Колдмун. – Как составная часть моего повышения, я хочу сказать.
Двое других уставились на него.
– Я бы предпочел, чтобы вы нашли для меня другого напарника, сэр. На будущее, я имею в виду.
Пикетт вскинул брови.
– Не хотелось бы обидеть агента Пендергаста, но я не уверен, что наши расследовательские методы полностью… э-э… согласуются между собой. – Господи, как же он устал. – Я хочу сказать…
Он махнул обессиленной рукой, показывая на свое распростертое тело.
– Никаких обид, – поспешил сказать Пендергаст, опережая Пикетта. – В конце концов, вряд ли это было бы справедливо, с учетом того, что происходило с другими агентами, работавшими со мной в прошлом. Нынешнее состояние агента Колдмуна говорит само за себя. Я думаю, в Бюро ходят разговоры о том, что работать в паре со мной – дело смертельно опасное. Что я, так сказать, вроде пророка Ионы на корабле ФБР
[55]. Слух досадный, но мне трудно его развеять.
Пикетт перевел взгляд с Пендергаста на Колдмуна и обратно, не в силах полностью скрыть подозрение.
– Хорошо, – сказал он. – Если такова ваша официальная просьба, агент Колдмун.
В этот момент в палате снова появилась сестра. Судя по ее лицу, она больше не собиралась шутить.
– А ну-ка, все вон отсюда!
– Да, конечно, – поспешно проговорил Пикетт. – Агент Колдмун, я свяжусь с вами. Поднимайтесь скорее на ноги.
Пендергаст развернулся и последовал за Пикеттом, но в последний момент повернул голову.
– Спасибо, – сказал он, – Армстронг.
– За вами должок, – прошептал Колдмун, одолеваемый усталостью. – За всю жизнь не расплатитесь.
50
Роджер Смитбек сидел за столом, бесцельно положив пальцы на клавиатуру. Его отсек был очищен от контейнеров с письмами – они стали теперь бесполезны, ведь Брокенхартс неделю назад был арестован и Майами возвращался к нормальной жизни… точнее сказать, к той норме, согласно которой жил прежде.
Дело, однако, состояло в том, что Смитбеку эти убийства не казались раскрытыми. Нет, он, конечно, слышал объяснения – полиция выложила их прессе в качестве своей официальной позиции (возможно, их позиция и была такой на самом деле), но некоторые вопросы все равно остались без ответа. Да что говорить, у этого пазла отсутствовали целые куски: например, что стало причиной, спусковым крючком всей этой заварухи, почему сердца оставлялись именно на этих могилах… и даже кто конкретно и в чем был виновен. Смитбек, конечно, задавал все эти вопросы, но в полиции уходили от прямого ответа, говорили, что мистер Брокенхартс, он же Рональд Вэнс, очень больной человек, его держат под замком, с ним работают психиатры и психологи и его мотивы в настоящий момент полиция не может раскрыть. То же относилось и к коммандеру Гроуву, который погиб в перестрелке в Эверглейдсе, и, хотя его роль в приведение в действие всей цепочки убийств упоминалась, полиция смыкала ряды, когда речь заходила об одном из них, пусть даже он и был гнилым яблочком, и никто не отвечал на вопросы Смитбека.
