– Ну хоть капельку? Нравлюсь?
А-а, так вот чего ей на самом деле надо… Ну, это уж слишком! Я все-таки Дед Мороз, а не проститутка по вызову!
– Так, – сказал я своим нормальным, небасовитым голосом. – Поиграли, и будет. Отдайте мне, пожалуйста, ключ от входной двери.
– Не отдам! – сощурилась Леночка.
– Что ж – тогда я буду вынужден отобрать его у вас силой.
Я схватил ее рукой за плечо. Она вывернулась, отскочила на шаг, а потом завизжала – пронзительно, заунывно, как кликуша. И выбежала из комнаты. Я поплелся за ней.
Я обнаружил ее в кухне. Она стояла на подоконнике перед открытой форточкой. В руке она держала злосчастный ключ.
– Вот ключик, видишь? – Леночка повертела его в руке и показала мне язык – противный, с белым налетом. – Видишь? Больше не увидишь!
И, прежде чем я успел подбежать к ней, она выкинула ключ в окно. С четырнадцатого этажа.
– Да что ж ты, сука, делаешь! – заорал я. Громко, почти по-дедморозовски.
– Ой, ты… матом ругаешься? – запаниковала вдруг тетка и спрыгнула на пол. – Матом нельзя ругаться.
* * *
– Почему же вы не вызвали милицию? В квартире был телефон?
– Телефон? Да, был. Но сначала… Сначала я не знал, что им сказать, в милиции. Я думал, это будет звучать по-идиотски: «Здравствуйте, вас беспокоит Дед Мороз. Меня не выпускают из квартиры, приезжайте!» А потом… Потом, когда она выкинула ключ, я хотел позвонить, но… Но она…
* * *
Она схватила с холодильника ножницы и побежала за мной. Я даже не успел снять трубку. Она подскочила к телефону и перерезала шнур.
– Никуда ты не пойдешь! – завопила она, брызнув мне в лицо слюной. – Не пойдешь! Не пойдешь! Никуда ты не пойдешь!
Она запрыгала вокруг меня, с ножницами в руках. Как шимпанзе. Как большая взбесившаяся шимпанзе.
– Ты никуда не пойдешь! Мы сейчас будем играть!
– Ладно, хорошо. – От этих ножниц мне стало сильно не по себе. – Я не уйду. Будем играть, о’кей. Во что?
Она мгновенно успокоилась и перестала прыгать.
– Я хочу в прятки.
– Ладно. В прятки так в прятки.
– Чур я вожу, чур я вожу!
– Хорошо.
Просто прекрасно. Ты водишь. Я завяжу тебе глаза, и пока ты будешь считать до ста, я что-нибудь придумаю. Как-нибудь выберусь отсюда.
– На. – Она протянула мне небесно-голубой шарф.
Я завязал ей глаза, стараясь как можно меньше прикасаться к немытым, жирно блестевшим волосам на затылке.
– До скольких считать? – спросила она.
– До ста.
– Раз, два, три, четыре…
Я выбежал в коридор. До ста. До ста… Нужно сориентироваться и выработать план действий. Наверняка где-то еще припрятан запасной ключ. Возможно, в комнате старухи. Так, а сколько вообще здесь комнат? Раз дверь, два дверь – ага, еще две – не считая гостиной.
– Восемь, девять, десять…
Я толкнул ближайшую дверь – и оказался в детской. В жуткой, нелепой детской. Стены ее также были оклеены рыжими резиновыми кирпичиками. Не квартира, а склеп какой-то… На гвоздях висели картинки: кривой, нарисованный розовой акварелью слон, какая-то мерзкая птица – петух, что ли? – разноцветными мелками… Повсюду валялись плюшевые игрушки: кошечки, собачки, медведи – большие и маленькие. В центре комнаты – светлый деревянный стол. На нем карандаши, ластики, замусоленные листочки бумаги с недоделанными монстрами… И еще фотография в рамочке: лицо старухи, которую я видел в подъезде. Отвратительно размалеванное, сморщенное лицо с длинным крючковатым носом.
У окна стояла детская кроватка – слишком короткая, чтобы на ней могла уместиться взрослая женщина. Поэтому с одного края к ней придвинули здоровенный ящик. Нет, здесь вряд ли найдется запасной ключ.
Я снова вышел в коридор…
– Сорок два, сорок пять, сорок семь…
…и метнулся во вторую комнату. Ту, в которой жила, по-видимому, старуха.
Тот же резиновый кирпич. Прямо передо мной – огромное допотопное трюмо. Перед зеркалом разложены всякие тюбики, ватки, скляночки, бутылочки, шкатулочки, заколочки, фарфоровые собачки. На правой зеркальной створке висит свалявшийся черный парик.
Я поковырялся немного среди этого барахла, заглянул туда-сюда – нет, ключа нет. Мое отражение мелькнуло в зеркале: красное лоснящееся лицо, все в испарине, идиотский красный колпак, густая синтетическая борода…
Где еще может быть ключ? В углу, у стены – уродливая полированная тумба. Я подергал дверцу – закрыто. Черт. Черт, черт, черт. Возможно, в шкафу?
Я метнулся к огромному шкафу, потянул за бронзовую, отчего-то липкую, ручку – не идет. Тоже, что ли, закрыто на ключ? А, нет, просто тугая. С противным скрипом дверца шкафа наконец подалась. И в этот момент я услышал приближающиеся шаги.
– Девяносто восемь, сто, – восторженно прогнусавила тетка. – Всё! Я иду искать!
Я изо всех сил дернул дверцу, раздвинул вешалки с вонючим тряпьем и забрался внутрь. Уселся на дно, среди какого-то барахла, и закрыл шкаф изнутри, оставив себе лишь небольшую щелочку, чтобы дышать.
В шкафу было душно. Невероятно душно. Там пахло застарелым потом, сухими апельсиновыми корками и еще почему-то хвоей.
В комнате послышались шаги.
Я замер. Может быть, ключ от входной двери все-таки где-нибудь здесь? Если я нащупаю его, если я найду его, то смогу быстро выскочить из шкафа, добежать до коридора…
Я осторожно пошарил по дну шкафа. Возможно, где-нибудь здесь, в уголке… Моя мать, например, хранила связку запасных ключей как раз в уголке. Рука нащупала вдруг что-то гладкое, округлое. Шкатулка такая? Кажется, да. С круглой крышкой… Наверное, из слоновой кости… Нужно только понять, как она открывается. Как же она открывается?
– Ну и где ты спрятался? – прогнусавила тетка совсем близко. – Я же знаю, что ты в этой комнате, Дедушка Мороз!
Я посмотрел в щелку. Она стояла здесь, рядом, но полностью я ее видеть не мог. Только косолапые ноги – в толстых белых колготках, в тапочках с зайчиками. И еще руку – прямо у меня перед носом. Руку, сжимавшую острые ножницы…
Я перестал дышать. Стоптанные внутрь «зайчики» развернулись и нерешительно двинулись дальше.
– Дедушка Моро-оз! Где ты?
Я тихо выдохнул воздух и снова принялся ощупывать шкатулку. О! Какая-то дырочка! Просунул в нее палец, подергал – нет, не поддается. А вот и еще одна дырочка, рядом. Да как же открыть эту штуку? Так, какой-то остренький выступ, чуть снизу… Нет, тоже бесполезно. А вот, еще ниже… еще ниже – какие-то… камешки, что ли, инкрустированные… в рядок… или – нет, не камешки. Никакие это не камешки… это… зубы, что ли?!
