– Узнал что-нибудь новое о краже иконы? – спросила она его.
Ромка потряс головой.
– А чего узнавать? И так всё ясно.
Лёшка убрала с опустевшей лоджии грязь, отнесла туда цветы и отправилась гулять с Диком. А когда вернулась назад и стала мыть и вытирать его лапы, в дверь позвонили.
Вырвав из её рук недомытую лапу, Дик замахал хвостом и приветливо, звонко залаял.
«Должно быть, Славка пришёл», – решила Лёшка и крикнула:
– Рома, иди открой, а то у меня руки грязные.
– Сама открывай, я занят, – ответил Ромка.
Обтерев кое-как руки, она распахнула дверь. И… застыла на месте с грязной тряпкой в руке.
На пороге стоял Артём.
Не отступив ни на шаг, Лёшка смотрела на него и молчала. Он усмехнулся:
– Прямо картина Репина «Не ждали».
– Но я и правда не знала, – ошалело проговорила она. – Почему ты не сообщил о приезде?
– Как? Я же тебе совсем недавно сказал, что очень хочу поскорей к вам приехать, спросил, ждёте ли вы меня, и ты ответила, что очень ждёте. Или забыла?
– Но почему ты с тех пор мне ни разу не позвонил и ни строчки не написал? Только приветы какие-то дурацкие передавал через Ромку.
– Но я думал, зачем это делать, раз мы скоро увидимся. А почему ты сама мне ничего не писала?
– Я написала, а ты сухо ответил: «Нормально».
– Ну да, я этим хотел сказать, что ничего не меняется. Ладно, показывай мне ворону.
– А она улетела.
– Значит, не дождалась и она?
– Но я была уверена, что ты только к Новому году прилетишь, – слегка отступив, пояснила Лёшка. – Ведь в прошлом году ты в декабре приезжал.
– А у нас и в октябре есть короткая передышка.
– Да ждали мы тебя, даже очень ждали! – выбежав из комнаты, Ромка дёрнул за руку Лёшку. – Я обещал, что твоё желание сбудется? Обещал? Вот оно и сбылось. Видишь, какой я провидец!
– Ромка, ты знал?! – вскричала она.
– Ты ей вообще ничего не сказал? – удивился Артём. – Но ты же был в курсе всех моих дел!
Чуть-чуть сконфузившись, Ромка быстро заговорил:
– Да я, Тёмка, хотел, чтобы твой приезд для неё стал сюрпризом. Как в прошлом году, когда ты у нас неожиданно появился, помнишь? Лёшка не знала, что у вас осенью тоже бывают каникулы, и поэтому мне захотелось её обрадовать. Обедать будешь?
– Спасибо, нет.
Переступив наконец порог, Артём разделся и прошёл в дом. За его спиной Лёшка погрозила кулаком Ромке и разгневанно прошептала:
– Век тебе не прощу!
В растерянности она пошла за Артёмом. А он в её комнате увидел аквариум и весело улыбнулся:
– Ты теперь вместо вороны рыбками занялась?
Лёшка замялась, а Ромка бесхитростно сообщил:
– Это ей Женька подарил. Они флюоресцируют и с подсветкой особенно хороши. Хочешь, мы окна зашторим, и ты посмотришь?
С лица Артёма сползла улыбка.
– Спасибо, не надо. А Женька – это тот, кто вас в пещеры завёл?
– Ну да, я тебе про него рассказывал. С ним нас со Славкой познакомила Лёшка. Он её во дворе с гаражами, где она обычно с Диком гуляет, от двух бандитов отбил, когда они на неё напали. А вчера, представляешь, его от них же Лёшка спасла. Они ему отомстить решили, по башке саданули, за гаражи затащили и под деревом бросили. А дерево грозой поломано было и еле-еле держалось, и когда ветер подул, рухнуло всей тяжестью вниз и, не подоспей Лёшка вовремя, точно бы его придавило. Видишь, какие у нас тут дела творятся?
– Понятно… – протянул Артём и как-то совсем уже неохотно спросил: – Ну а как ваше расследование продвигается? Нашли того, кто был в красной футболке?
– Нашли, – тяжело вздохнул Ромка. – Это Борис Караваев, только он ни при чём, потому что не в Москве живёт, а в Канаде. Тёмка, вор – это Славкина бабушка!
– Что?!
– Славкина бабушка, говорю.
– Я слышу. Но не верю, что Мария Андреевна на такое способна.
– Верь – не верь, а факты сами за себя говорят. Мы это по фото определили, которые Борис Караваев прислал из своей Канады. На них она в светлой юбке, надела её, сама мне сказала, в дорогу, перед самым отъездом. А на общей фотографии, где они все вместе у автобуса перед посадкой стоят, в юбке никого нет. А икона была украдена в это самое время. Стало быть, кроме Павла, отсутствующий человек – это Мария Андреевна. Мы её, конечно, не выдадим, ничего никому не расскажем, вот только Славку ужасно жалко. Он теперь всё время об этом думает, веру в людей теряет. Если самый близкий ему человек оказался на такое способен, то чего тогда от других можно ждать?
– Наверное, она всю жизнь ругает себя за тот свой поступок, – добавила Лёшка. – Наверное, от угрызений совести на другой день ей и стало плохо, так плохо, что еле с постели встала. Я помню, как она жутко выглядела, совсем на себя не похожей.
– Должно быть, снотворное выпила, чтобы легче уснуть, вот и проспала всё на свете, – добавил Ромка.
– Всё равно не верю. И точка, – непреклонно сказал Артём.
– Сам, Фома неверующий, посмотри.
Ромка принёс все фотографии до единой и разложил на столе.
Артём очень долго их разглядывал, после чего попросил показать ему снимки, которые делала бабушка.
– Вот эти, – указал Ромка. – Плёнку оцифровала Анна, а мы распечатали. Понятное дело, что самой бабушки на них нет. А вот те, что Борис Караваев прислал. Видишь бабушку в светлой юбке недалеко от автобуса? А вот на этой, испорченной, где они все вместе позируют, её уже нет. Можешь сам посмотреть и ноги пересчитать. Или поверь нам на слово – мы их сто раз пересчитывали. Лиц не видно, но весь отряд в полном сборе. Только Павла нет и её.
Но Артём не перестал внимательно рассматривать фотографии.
– А все те, которые испорчены, значит, делала Анна? – поднял он голову.
– Ну да. Только одну, где она сама в обнимку с лысым дядькой стоит – тем самым художником, про которого я тебе говорил, – Лида Смирнова. Снизу ещё подписано было: «Любовь зла», и все над этим смеялись. Вообще там много смешных подписей было. Жаль, что теперь эти фото не рассмотреть. Ну что, Тёмка, ясно тебе?
– Не совсем. Дай-ка лупу.
Ромка принёс Артёму лупу, ворча при этом, что терпеть не может, когда ему, такому опытному и внимательному, кто-то может не верить.
– Доверяй – но проверяй, ты сам так всегда говоришь, – пробормотал Артём и стал водить над снимками лупой. Очень долго водил.
– Ну и что ты там углядел? – топчась возле стола, с нетерпением спросил Ромка.
– А вот что, – Артём указал на едва видимую горизонтальную полосочку вверху снимка. – Знаешь, что это?
