Ну, а в целом, почти ничего не изменилось.
Какое-то время мы с Валерией дулись друг на друга. Но совместная работа заставила нас забыть обиды. Конечно, приятельство между нами пропало, однако это делу не мешает.
Матрена Ивановна расстроилась, что у нас с Глебом не срослось. Почему – я, разумеется, ей объяснять не стала. Глеба с тех пор я не видела ни разу. И честно говоря, мне неинтересно, где он и с кем.
С Ромкой мы сдружились. Нет, не подумайте, что между нами что-то серьезное. Просто общаемся. И я верю, что в трудную минуту он не подведет.
Директор наш – все тот же, любимый нами Рисыч. После кражи в музее он поставил сигнализацию на несколько экспонатов. Тимофей Борисович – единственный действительно переживал, что картины были украдены…
Вот и все. Ставлю точку.
Хотя…
Недавно я встретила Митяева. Помните такого? Помощник следователя.
Он очень обрадовался нашей встрече, как будто встретил старого друга. Предложил посидеть в кафе. Я не отказалась.
На улице уже стояла осень: холодно, ветрено, дождливо. А внутри, в кафешке, оказалось тепло и уютно. Я никогда раньше не была здесь, и мне сразу понравилось. На столах горели золотистые свечи, на окнах висели красные шторы. Красота!
– Как тебя зовут? – спросила я, потому что не помнила его имя. А может, его начальник следователь Бегунов-Прыгунов и не назвал его.
– Дмитрий! – ответил он, и кончики его ушей покраснели.
– Ой, как здорово! – засмеялась я. – Дмитрий. Дима. Митя. Митя Митяев!
Уши Мити Митяева покраснели еще больше.
– Прости! – тут же остановилась я. – Просто неожиданно.
– Я знаю. Ты не первая, которая это замечает. В принципе, я уже привык.
Мы пили чай и болтали обо всем на свете. Митя оказался хорошим собеседником.
Наверно, атмосфера помогла разговориться Митяеву. Он вдруг вспомнил его первое «дело», которое расследовал в нашем музее.
– К сожалению, оно стало «висяком». Но это никак не повлияло на мою карьеру… А ты знаешь, что я узнал недавно? Помнишь моего начальника – Прыгунова?
– Конечно. Такого трудно забыть, – съязвила я.
– Так вот. Я случайно узнал, что он был лично заинтересован в том, чтобы найти картины.
– Ну, понятно. Он же следователь. Это его работа.
– Нет-нет! Лично для себя! Оказывается, эти картины рисовал его дед!
– Не может быть! – ахнула я.
– Да!!! Он уже знал об этом, когда пришел в музей, чтобы расследовать преступление.
«Расследовать преступление» звучало как-то слишком сурово. Я даже закашлялась от этих слов.
Митя ничего особенного не заметил и продолжал:
– Когда он понял, что кто-то спер… ой, прости, это его выражение… картины его деда, он был в гневе. «Я носом землю буду рыть, но картины найду!» – кипятился он. Но Андрей Филиппович – умный следователь. Он разместил в газете объявление, что купит дорого старые картины. И вор клюнул. Это был именно тот вор, который был нам нужен, потому что шеф спросил, ЧТО на картинах. Описание в точности совпадало с тем, что мы искали…
Я представила себе довольную мордашку Глеба, распределявшего по кучкам деньги, которые он получит за картины.
– …Они уже договорились с вором о встрече, а тот на условленном месте не появился.
«Вот глупый Глеб! – подумала я. – Если бы Мария Матвеевна не переукрала картины, сидеть бы ему уже в тюрьме!»
– Понятно, – сказала я. И мне действительно все стало понятно. Теперь я знала, КТО собирался «купить» украденные картины.
Эпилог. Прошлое
Александра сидела у открытого окна и читала книгу. Периодически она поднимала голову и смотрела на улицу. Ей были видны часть маленького садика около их дома и забор. В саду, в беседке, сидели Матюша и Еленочка. У этих двух с самого раннего детства находились общие секреты. Они ужасно любили сидеть рядышком и шептаться. Наблюдать за этим было забавно: таинственные личики, громкий шепот, широко расширенные глаза. Сейчас, конечно, они выросли. И просто сидят рядом, очень тихо говорят о чем-то. Может, и не секретничают, а просто общаются. Услышать их невозможно, хотя беседка всего в пяти метрах от окна.
Александра никогда не пыталась выведать, какие секреты могут быть у детей от матери. Тем более, сейчас, когда Елене уже двадцать пять, а Матвею – двадцать один.
На небе собирались тучи. Дождя не избежать. Целый день погода стояла душная, тяжелый воздух заполнял пространство в доме.
И вот подул ветер, черные тучи сгрудились над городком. Где-то в отдалении загремел гром.
Саша не любила грозы. Они напоминали ей далекие годы в России и ночи, когда она вместе со своей тетей и Гертрудой тряслась от страха, с ужасом ожидая, что выстрелами разобьют окна.
Бедная Россия! Сколько испытаний на ее долю! Революция, гражданская война, большевистский террор. А вот теперь и еще одна война. Слава Богу, закончилась. Но сколько народу убито, покалечено физически и морально! Сколько предстоит усилий, слез, боли, пока забудутся потери, пока зарубцуются душевные раны! Это, если не думать о разрушенных городах, разоренных полях…
Александра оторвала глаза от неба и посмотрела на детей. Краем глаза заметила, что кто-то появился у забора. Перевела взгляд туда. Зрение ее упало за последние годы, и, хотя она читала без очков, дальние объекты уже трудно было разглядеть. Но не настолько плохо, чтобы понять: стоявшим за территорией их сада был мужчина – с седыми волосами, высокий, одетый просто, по крайней мере, не в костюм. Александра сощурилась, чтобы помочь глазам и понять, кто там: может, кто-то из соседей? Не поняла. Казалось, мужчина тоже смотрит на нее. В душе шевельнулась тревога. Она невольно обернулась к детям. Сказала негромко:
– Еленочка, Матвей! Перебирайтесь домой. С минуты на минуту начнется дождь.
Заметила, что человек по-прежнему стоит, не уходит. В чем же дело? Кто он? Увидела, что мужчина теперь повернул голову в сторону Матвея и Елены. Саша привстала, торопливо схватила очки для дали с книжной полки и нацепила их на переносицу. Сразу все стало четко видно: даже белые волосинки на голове у незнакомца…
Нет, не у незнакомца.
Александра тяжело опустилась на стул. Не узнать мужчину было нельзя. За забором стоял постаревший, но узнаваемый… Матвей…
Конец книги.
