Ребенка они ждали. Суд счел это одним из косвенных
подтверждений его вины. Мол, пошел на убийство банкира из-за денег. Только не
похоже, что эти деньги получил. Его невеста — лимитчица. Как жила в общежитии,
так там и живет, теперь безо всякой надежды оттуда выбраться.
— Это еще ничего не доказывает, — «Дронго» иногда
бывал неузнаваемо жестким, словно другим человеком. И это раздражало прежде
всего его самого.
— Согласен, — Родионов взял наконец стакан с чаем,
сделал несколько глотков, — но понимаешь в чем дело, оружие убийства не
нашли.
— Типичный случай, — вздохнул «Дронго», — у
меня был во Франции похожий случай. Но и тогда убитый сам невольно помог своему
убийце.
— Думаешь, банкир сам застрелился?
— Конечно, нет. Я ведь прекрасно знаю, какая разница
между выстрелом в висок собственноручно и с расстояния. Пороховой поясок,
ожоги, характерные изменения кожи — это может рассказать нам любой криминалист.
— Они вынесли твердое решение — убийство, — кивнул
Родионов, — и на основании их уверенности суд приговорил парня к такому
суровому наказанию.
— И оружие не было найдено?
— В том-то и дело, что нет. А парня завтра отправляют в
колонию. И ничего, похоже, нельзя сделать. Я, правда, подал кассационную жалобу
в Верховный Суд, но на него мало надежды, слишком громкое дело стало известно
еще до своего рассмотрения.
— Вы хотите, чтобы я с ним поговорил? — понял
«Дронго».
— Да. И если можно — познакомился с материалами дела.
Понимаешь, это очень важно. Я ведь помню, как ты работал нашим аналитиком, а в
данном случае твои способности могут пригодиться.
— Вы не верите в его виновность?
— Не верю, — Родионов ответил сразу и достаточно
твердо.
— Когда мы поедем в тюрьму? Вы сможете мне выписать
пропуск?
Родионов переглянулся с хозяином квартиры. Оба старых
профессионала улыбались. Они были убеждены в согласии «Дронго», зная его
характер.
Через два часа «Дронго» уже сидел в Лефортовской тюрьме, в
комнате, предназначенной для свиданий с заключенными, и внимательно читал
приговор городского суда. Рядом с ним за столом расположился Родионов. Напротив
сидел, опустив голову, Роман Назаров. Он был плохо выбрит, одежда сидела на нем
как-то мешковато. Но самым печальным фактором, сразу отмеченным «Дронго», были
глаза заключенного. В них не было привычного вопроса или чувства протеста. В
них явно просматривалось безразличие, а это было хуже всего. Парень был не
просто разочарован всей машиной судопроизводства, внезапно свалившейся ему на
голову.
Он был сломлен.
«Дронго» не любил общаться с заключенными. И тем более в
такой непривычной обстановке и с человеком, обвиняемым в убийстве.
Но, как и Родионов, он почти сразу каким-то шестым чувством
профессионала почувствовал, что сидевший перед ним парень не мог совершить
подобного хладнокровного убийства.
Но от этого было еще обиднее. Уверенность обоих
профессионалов, даже основанная на их подсознании и чувствах, еще не являлась
строгим юридическим доказательством, и нужно было искать факты в защиту
осужденного.
Сложнее всего было получить пропуск для встречи с уже
осужденным Романом Назаровым, и Родионову пришлось приложить максимум усилий,
чтобы провести «Дронго» в тюрьму.
Закончив читать приговор, «Дронго» медленно закрыл папку,
отодвинул ее от себя, и лишь затем приступил к беседе.
Он понимал, как нелегко будет вспоминать, уже осужденному
все подробности того трагического дня. Он сознавал, что парень, и без того
раздавленный свалившимися на него трагическими обстоятельствами, может упустить
ряд подробностей и забыть важные детали. Но от этого разговора в конченом итоге
зависела судьба и жизнь Романа Назарова. И поэтому он должен был еще Раз
терзать несчастного парня, донимая его своими вопросами.
— Давай рассказывай мне все по порядку, —
предложил «Дронго», — но только внимательно, стараясь ничего не упустить.
— Я уже рассказывал все много раз, — вздохнул
Назаров.
— Ничего, расскажешь еще раз, — вмешался Родионов, —
и не спорь, не спорь. Это мы делаем для тебя. Поэтому я попросил своего
товарища приехать сюда в тюрьму. Думаешь, легко было выбить и для него пропуск?
Назаров молчал. «Наверно, у него плохая бритва, — вдруг
подумал „Дронго“, — сильно скребет по коже, вызывая раздражение. Нужно
будет попросить Родионова, чтобы прянее парню новую бритву или купил бы ему
новые лезвия».
— Его никто не мог убить, — немного заученно
произнес Назаров, — наверно, он застрелился сам.
— А где пистолет? — нетерпеливо перебил заключенного
Родионов, — ты нам глупости не говори. Все, что мог нагородить, уже сказал
на суде. Никто не мог его убить, — передразнил он Назарова, — вот так
говоришь, поэтому тебе и дают такой срок.
Назаров опустил голову. Перспектива провести пятнадцать лет
в лагерях сильно пугала его. В тюрьме он уже успел насмотреться всякого и
теперь с ужасом ждал, что будет в колонии, где нравы были куда более «вольные».
— Давай начнем с самого начала, — предложил
«Дронго». — Ты пришел на работу утром, верно?
— Да, — кивнул парень, — раньше всех.
— Ты видел, как Воробьев прошел в свой кабинет? Ты сам
это видел?
— Да, — парень удивился. — Вы думаете, его
убили еще до моего прихода? Но этого не может быть. Я же говорил…
— Я просмотрел твои показания, — кивнул
«Дронго», — но ты постарайся точно отвечать на мои вопросы. Предельно
аккуратно и точно. Значит ты видел, как пришел Аркадий Борисович?
— Видел. Он пришел через десять минут после появления
Киры.
— Значит, Кира пришла раньше?
Верно. Раньше, — Назаров немного оживился, но в душе он
считал появившегося незнакомца просто придирчивым идиотом.
— Она пришла до того, как ты появился у дверей?
— Нет, — Назаров не понимал смысла вопросов, но
добросовестно отвечал на них, — нет, она пришла после меня.
Он считает, что кто-то мог пронести оружие еще до прихода
Романа Назарова, понял Родионов. Это, конечно, возможно, но куда тогда делось
это чертово оружие?
— Что было дальше?
— Они начали работать.
— Это я понимаю. Что они делали дальше?
— Позвонил Воробьев и спросил, кто еще сегодня к нему
придет?
— Как именно он спросил, ты слышал?
— У Киры на столе стоит переговорное устройство. Когда
звонил Воробьев, все бывало слышно. Звук был обычно очень громкий.
— Хорошо, — «Дронго» в первый раз подумал, что
парень слишком туповат для такого испытания, — дальше.
