Выкатившись на середину карьера, микроавтобус остановился в нескольких метрах от заброшенных фундаментов гаражей. В чахлом, почерневшем от дождей бурьяне возникло какое-то движение, но Виктор, приоткрыв дверцу, сердито махнул рукой, и движение замерло.
Через несколько минут послышался шум мотора, и в карьер осторожно спустился громоздкий черный джип с тонированными стеклами. Виктор вылез из кабины, держа под мышкой автомат, и сделал несколько шагов навстречу джипу.
Джип остановился, и из него вышли четверо. На всех были кашемировые пальто, и Виктор невольно поморщился: он чувствовал, что у него навеки выработалось отвращение к этой модной и действительно очень красивой одежде. Носить длиннополые пальто, конечно, никому не возбранялось, но ходившие под Кудрявым урки явно перебарщивали в единообразии – им не хватало разве что знаков различия для того, чтобы модная среди новых русских одежда окончательно превратилась в униформу.
У одного из них в руке был небольшой черный кейс.
Приглядевшись, Виктор узнал Одинакового. Одинаковый двинулся вперед, остальные остались на месте, наведя на «уазик» автоматы. Виктор дернул щекой, уронил под ноги окурок и широко распахнул обе створки задней двери «уазика», демонстрируя громоздившиеся внутри до самого потолка картонные коробки.
Одинаковый подошел. Это снова был Иван. Швы ему уже сняли, и теперь вместо пластыря у него на лице неприятно розовели свежие шрамы. В свободной руке Одинаковый держал пистолет.
– Опять ты, – со вздохом сказал ему Виктор. – Принимай товар. До смерти надоело таскаться с этим дерьмом.
Одинаковый заглянул в фургон и, подняв вверх руку с пистолетом, сделал ей приглашающий жест. От группы людей возле джипа отделилось еще одно кашемировое пальто и двинулось к «уазику».
– Не возражаешь? – насмешливо спросил Одинаковый. – Береженого Бог бережет. Это ты у нас, я вижу, храбрец – в одиночку на стрелку приезжаешь.
– Пусть оставит автомат, – потребовал Виктор.
– Оставь автомат, – крикнул Одинаковый через плечо. Бандит, к которому он обращался, обернулся и отдал своим приятелям «Калашников».
Когда он приблизился, Одинаковый отдал ему кейс, вынул из кармана пружинный нож, со щелчком выдвинул лезвие и вспорол один из стоявших в машине ящиков. С треском разорвав упаковку, он высыпал на ладонь несколько запаянных ампул с прозрачным раствором.
– Однопроцентный раствор, – проворчал он. – Дерьмо. Кристаллы есть?
– Откуда я знаю? – огрызнулся Виктор. – Должны быть, наверное. Смотри-ка – дерьмо… Это дерьмо выписывают сантиграммами, а тут его центнеры. В любом случае меня это не касается. Я свою часть уговора выполнил.
Одинаковый высыпал ампулы в карман пальто, забрал у охранника кейс и жестом отправил его в сторонку.
– Ладно, – сказал он, – не кипятись. Ты красиво сработал, грамотно. Не поверишь, но у Кудрявого челюсть отвисла, когда он узнал, как было дело. Я думаю, он посмотрит сквозь пальцы на то, что ты привез не все.
– Машина не резиновая, – сказал Виктор. – И потом, если бы я стал грузить еще и таблетки, меня бы обязательно замели.
– Да, – согласился Одинаковый, – главное – это вовремя сделать ноги. Если честно, то никто не ожидал от тебя такой прыти. Даст бог, еще поработаем вместе.
Виктор промолчал, и тогда Одинаковый, положив кейс на предплечье согнутой руки, второй рукой поднял крышку.
– Сто пятьдесят тысяч, – сказал он, – как в Сбербанке. Можешь проверить.
Виктор наугад взял одну пачку и невнимательно пробежал пальцами по срезу.
– Порядок, – равнодушно сказал он.
– Тогда получи.
Одинаковый захлопнул крышку кейса, щелкнул замками и торжественно протянул чемодан Виктору. Охранник, стоявший поодаль, деловито закрыл дверцы «уазика», сел за руль и укатил. Активист скучающим взглядом посмотрел в низкое серое небо, пошарил глазами по сторонам и лениво поднял автомат повыше.
– Ну, ты берешь бабки или нет? – спросил Одинаковый. – Кстати, на чем ты поедешь обратно? Может, тебя подвезти?
– Подвезти? – переспросил Виктор, немного сдвигаясь влево. Теперь спина Одинакового полностью закрывала его от автоматчиков, стоявших у джипа. – Не стоит, – сказал он. – Я как-нибудь сам доберусь. Автобусом или попуткой…
– Тогда бери деньги, – повторил Одинаковый.
– А ты поставь чемоданчик на землю и ступай себе, – сказал ему Активист. – Ты ступай, а я буду держать тебя на мушке.
Одинаковый презрительно улыбнулся, поставил кейс на дорогу и выпрямился.
– Дурак, – сказал он. – У тебя в руках автомат. Воспользуйся им, чтобы умереть быстро и безболезненно. Ты все равно подохнешь, но сначала тебе придется хлебнуть горя.
– Иван, – проникновенно проговорил Виктор, – Ванюша, дружочек… Ты помнишь, что я тебе обещал? Я обещал тебя прикончить – тебя и твоего трахнутого братца.
Жаль, что ты приехал без него.
Он передернул затвор автомата и поднял ствол еще выше. Теперь автомат смотрел Одинаковому в живот. Одинаковый понял, что Активист не шутит, и попятился.
– Ты что, бешеный? – бледнея, спросил он. – Тебя же в капусту покрошат, изрешетят, как сито…
– Не-а, – сказал Активист и спустил курок.
Выстрела он не услышал – тот потонул в грохоте взрыва. На месте черного джипа вырос огромный фонтан земли и дыма. Тугая волна горячего воздуха ударила Активиста в грудь и опрокинула на спину, выбив из рук автомат. Он успел прикрыть лицо руками за секунду до того, как с неба градом посыпались дымящиеся комья земли. Когда все, что было в воздухе, упало обратно на землю, Активист осторожно открыл глаза, опустил руки и сел, очумело тряся головой.
В двух шагах от него лежал густо припорошенный землей труп Одинакового. Там, где стоял джип, дымилась широкая воронка, а сам внедорожник лениво горел, лежа на боку. Через несколько секунд, глухо фыркнув, взорвался топливный бак, и увенчанное черным султаном дыма пламя столбом поднялось вверх.
Активист медленно поднялся на ноги, отряхивая с волос и одежды землю. Кейс с деньгами лежал поодаль, отброшенный ударной волной. Над заросшим чахлым бурьяном бетонным фундаментом гаража показалась всклокоченная черноволосая голова, сверкнули перекошенные очки, и Телескоп проорал срывающимся от восторга голосом:
– Вот это шарахнуло! А?!
Виктор наклонился, подобрал кейс и пошел к Телескопу. Вдвоем они подняли и выкатили на дорогу спрятанный в бурьяне мотоцикл.
– Кудрявый охренеет, – сказал Телескоп, затягивая подбородочный ремень шлема. – Только зря мы им марафет отдали. Это ж такие деньжищи!
– Нельзя было не отдать, – вяло ответил Активист. – Нельзя, понимаешь? В крайнем случае, Кудрявый не постеснялся бы на нас ментовку навести. Ты что, по нарам соскучился? Знаешь, сколько тебе дадут за твои подвиги?
