– Пусть ломятся в дверь, – коротко ответил тот. – Не возбраняется.
Он зачем-то зашел в ванную и застрял там на целую минуту. Вернувшись, он протянул Виктору сверкающий никелированный парабеллум с прозрачными накладками на рукоятке.
– Держи, – сказал он. – Не люблю блестящее оружие, но это все-таки лучше, чем твоя салютная батарея.
Виктор коротко кивнул в знак благодарности и спрятал парабеллум в карман.
– И что теперь? – спросил он.
Вопрос ему самому показался донельзя глупым. По лестнице уже грохотали сапоги омоновцев, и оставалось только отстреливаться до последнего патрона, а потом прыгать с пятого этажа на твердый асфальт двора – желательно головой вниз. Слепой дернул его за рукав и увлек в маленькую комнату. Перешагивая через трупы, они поднялись по трем ступенькам. Слепой сходил на кухню и вернулся с длиннющей стремянкой.
– Вот, – сказал он. – Твой приятель не догадался посмотреть по сторонам, прежде чем лезть в окошко. Обожаю дилетантов: они сами делают за тебя всю работу.
Он установил стремянку под потолочным окном и подтолкнул Виктора вперед. Активист взобрался на самый верх, откуда можно было дотянуться до окошка. Проведя пальцами по краям рамы, он нащупал множество мелких зазубренных осколков и порадовался тому, что на нем перчатки.
Подтянувшись на руках, он выбрался на крышу. Внизу, в черном колодце оконного проема, бледным пятном маячило лицо Слепого.
– Погоди, – сказал Виктор, – я выну раму. Тут стекла…
– Давай быстрее, – поторопил его Глеб. – Они уже ломятся в дверь.
Из глубины квартиры и в самом деле доносились тяжелые глухие удары. Дверь стояла насмерть.
Виктор нащупал ржавые гвозди, которые удерживали раму, отогнул их, орудуя стволами обреза, как монтировкой, и с хрустом выдрал раму из паза. Он еще возился с ней, пристраивая на покатой крыше так, чтобы она не соскользнула вниз, а Слепой уже был рядом с ним и опять тянул за рукав, увлекая за собой.
Они пробежали по крыше, грохоча отстающим ржавым железом, до самого торца дома. Бежавший впереди Слепой вдруг исчез, и мгновение спустя внизу раздался глухой жестяной грохот. Активист резко затормозил у края и заглянул вниз. Прямо под ним находилась еще одна крыша, до которой было два этажа. Слепой стоял внизу и махал ему рукой.
Виктор стиснул зубы и прыгнул. Лет с двадцати он почему-то начал бояться высоты, но было не до тонкостей. Ржавое железо ударило в ноги, колени неудержимо согнулись, проседая, как неисправные амортизаторы, и Активист, повалившись на бок, покатился вниз по наклонному скату крыши. Глеб поймал его за полу куртки и сильным рывком помог подняться на ноги, после чего молча бросился дальше.
Виктор прихрамывая побежал за ним, благословляя темноту. Внизу, в узком ущелье Кривоколенного переулка, рычали двигателями милицейские автомобили, во дворе топали и перекликались омоновцы, но бегущую по крышам пару пока что никто не заметил.
– Левее! – крикнул Глеб и устремился к краю крыши.
Виктор послушно побежал за ним, внутренне обмирая: по его расчетам, дом был трехэтажным, и перспектива сигануть с 10 – 12 метровой высоты не прельщала. Если отбросить иносказания, это можно было назвать безумием, но временами Активисту казалось, что он как раз и попал в компанию безумца, совершенно не знающего страха, не ощущающего боли и неподвластного смерти.
Слепой остановился у хлипкого ограждения из ржавых металлических прутьев и заглянул вниз.
– Как по компасу, – удовлетворенно сказал он и перенес через ограждение сначала одну ногу, а следом и другую.
Он на мгновение задержался, держась за верхний прут ограждения левой рукой и что-то высматривая внизу. Перед мысленным взором Активиста пестрым калейдоскопом промелькнули бесчисленные кадры из отечественных и зарубежных фильмов, в которых разные люди прыгали с разной высоты на самые различные предметы: из окна на спину лошади, с моста на баржу с песком, с крыши дома в кузов автомобиля или даже в открытый канализационный люк. Он вдруг почувствовал, что, несмотря ни на что, хочет жить.
– Эй, – окликнул он своего отчаянного компаньона, – куда?!
Слепой не то не услышал его, не то просто не обратил внимания на оклик. Он разжал пальцы, сжимавшие поручень, и исчез за краем крыши. Виктору даже почудилось, что он слышит удаляющийся крик, но этот звук был, конечно же, только плодом не ко времени разыгравшегося воображения.
Он осторожно подошел к краю крыши и с опаской заглянул вниз. Прямо под ним обнаружился выложенный двухцветной керамической плиткой балкон, больше похожий на вертолетную площадку – его строили в те времена, когда еще не придумали типовых проектов и не изобрели малогабаритных квартир. На балконе никого не было.
«Куда он подевался? – с чувством, близким к панике, подумал Виктор о Слепом. – Неужели промазал и пролетел мимо балкона? Да нет, бред какой-то…» В это время Глеб выглянул словно бы прямо из стены, сделал недовольное лицо и сердито спросил:
– Ну, что там у тебя? Штанина зацепилась?
– Иду, – сказал Виктор, перелез через ограждение и прыгнул.
Его подошвы с треском ударились о кремово-коричневый, в шашечку, кафель. Толчок отозвался глухой болью в натруженной пояснице, но ничего страшного не произошло. Справа от него обнаружилась открытая настежь балконная дверь, на пороге которой стоял Глеб.
– Больше ждать не буду, – сказал он твердо и без дальнейших разглагольствований растворился во мраке квартиры.
Виктор внял предупреждению и со всех ног бросился за ним, почти сразу с разгона влетев в какие-то пустые ведра и развалив штабель чего-то, что на ощупь показалось ему пластиковой вагонкой. В квартире пахло свежей краской и штукатуркой, под ногами шуршала расстеленная, чтобы не пачкать пол, бумага, и похрустывал мелкий строительный мусор.
– Осторожнее, – сказал где-то впереди Слепой. – Здесь ремонт в разгаре.
– Спасибо, – саркастически ответил Виктор. – Я уже заметил.
Правая штанина почему-то теперь была тяжелее левой, а в ботинке неприятно хлюпало что-то вязкое. Глеб возился в темноте прямо по курсу, чем-то позвякивая и погромыхивая, и Виктор, на счету которого было немало вскрытых замков, понял, что его спутник пытается отпереть дверь.
К тому моменту, как он догнал Слепого, замок сдался с неприятным щелчком, который наверняка означал поломку механизма, и дверь бесшумно распахнулась, впустив в испачканную известью и заставленную какими-то козлами прихожую поток электрического света. Виктор не удержался и посмотрел вниз, на свою правую ногу. Штанина и ботинок были выпачканы какой-то отвратительной на вид коричневатой слизью, при ближайшем рассмотрении оказавшейся обойным клеем. Активист выругался, поднял взгляд и обнаружил, что Слепой опять исчез. За этим человеком было очень трудно угнаться.
