– Как?! – воскликнула я. – Но он же еще живой! Я вижу, он дышит! Может, его можно вылечить?
– Он отработал свое и больше никому не нужен, – лениво ответил Паша и с хрустом наклонил голову к плечу, разминая шейные позвонки. – А усыпить – это гуманно.
Я смотрела на лемура. Его крупные блестящие глаза были чуть приоткрытыми.
– Что значит не нужен?! – возмутилась я. – Я не дам вам его усыпить!
– А ты вообще кто такая? – внимательно посмотрел на меня парень. – А-а-а… Я тебя знаю. Ты спасительница. И в парке это ж ты ко мне лезла?
– Да, я, – твердо ответила я.
– Понятно… – кивнул Паша и вновь обратился к Ивану: – Так сколько стоит его усыпить?
– Животных усыпляют, только когда им нельзя помочь, и решает это ветеринар, – неодобрительно процедил Иван. – А я еще не провел обследования и поэтому усыплять животное не буду.
– Он уже как тряпка и, значит, его надо усыпить! О каком еще обследовании ты говоришь! Тут и так все ясно!
Я увидела, как у лемура едва заметно шевельнулось полосатое ушко.
Мое сердце обливалось кровью.
– Но он же живой! – поддержала меня мама. – Ваня, может, его еще можно вылечить?
– Слушайте, че вы лезете? – возмутился Паша. – Берите свою кошку и идите отсюда.
Глядя на лемура, у которого снова шевельнулось ушко, я поняла, что ни за что не позволю его усыпить. Если я не могу теперь спасать людей, то этого малыша обязательно спасу, чего бы мне это ни стоило! В крайнем случае, схвачу его и убегу!
– Пожалуйста, отдайте его мне, – предельно вежливо попросила я.
– Ты вообще знаешь, сколько он стоит?
– Но вы же все равно собрались его усыплять!
– Не-е, так не пойдет, – покачал головой владелец лемура и обратился к ветеринару: – Давай, усыпляй, да я пойду, мне работать надо.
«Работать? Таскать еле живых животных по пляжу?» – хотела сказать я, но прикусила язык.
Паша положил лемура на стол для осмотров и открыл свой кошелек на поясе.
– Ваня, давай, у меня нет времени.
– Ваня, не делай этого! – воскликнула мама.
– Я не собираюсь никого усыплять! – повысил голос Иван, обращаясь к Паше.
– Если не усыпишь ты, то я сейчас пойду к другому ветеринару, – пообещал Паша и безразлично пожал плечами: – Или просто дождусь, когда он сдохнет, да и выкину его. Делов-то.
Теперь свой кошелек открыла мама и извлекла из него купюру крупного достоинства.
– Столько хватит за почти мертвого лемура? – с вызовом спросила она.
Паша недовольно скривился и, чуть подумав, нехотя взял деньги.
– Э… Ну… Хватит. А вам что, деньги некуда девать? Он же уже почти… того…
С этими словами он сунул деньги в кошелек и, лопая пузыри жвачки, вышел из кабинета.
Я бросилась к лемуру и взяла его. Он был теплым, мягким и еле-еле дышал.
Душу переполнила жалость к несчастному замученному животному, которое приносило деньги живодеру, а когда заболело, то перестало быть нужным, как изношенные тапки.
– Ваня, ты можешь что-то сделать? – со слезами в голосе обратилась я к ветеринару.
– Вот же подлец, – глядя на дверь, за которую вышел Паша, сказала мама.
– Они иногда приносят нам экзотических животных, это уже не первый случай, – вздохнул Иван. – Они их замучивают, а потом выбрасывают и покупают новых. Они зарабатывают на этих малютках огромные деньги. Лемуры страдают больше всего, – ветеринар взял лемура и принялся осматривать. Затем, тщательно подбирая слова, сообщил: – Если честно, он в очень плохом состоянии. Буквально… Ну, вы понимаете… Эти люди не приносят животных, если их еще можно использовать…
Мы с мамой посмотрели на лемура.
– Но ты хоть попытайся что-то сделать! – едва не плача, попросила я.
– Лемур действительно измученный. У лемуров же сейчас спячка. А их будят. Сейчас у нас лето, а на Мадагаскаре или Коморских островах, откуда они родом, зима, и они спят…
– Ты это раньше рассказывал, – кивнула я.
– У меня есть один препарат, но он очень дорогой, и я не знаю, поможет ли это… – растерянно проговорил Иван. – Тут пятьдесят на пятьдесят…
– Пробуй! – дала указание мама. – Я деньги привезу через полчаса, а то все, что с собой было, этому живодеру отдала.
– Хорошо. Значит, используем этот препарат…
Ваня направился к шкафчику с лекарствами.
Мама обняла меня.
Ветеринар набрал в шприц лекарство соломенного цвета и ввел иголку в тело лемура. Он даже не пошевелился, хотя любое животное среагировало бы на боль.
– Позвоните мне завтра утром, – закончив вводить лекарство, дал указание Иван. – Если лемуру не станет лучше, его, действительно, будет лучше… это самое…
– Бедный малыш, – шмыгнула мама носом. – А это мальчик или девочка?
– Самец, – ответил Иван. – Мальчик. Да, и самое главное. Положите его куда-нибудь, где тихо и где его никто не потревожит. Ему наконец надо дать выспаться…
– Мы дадим!
– Не забудьте – позвоните утром. Лекарство или подействует, или не подействует. Состояние у него очень тяжелое, поэтому что-либо спрогнозировать трудно. Если не подействует, значит… Сами понимаете… Готовьтесь к худшему, но надейтесь на лучшее.
Мы вышли из больницы. Переноску с Муркой поставили на заднее сиденье, а лемура я держала в руках.
Мы с мамой были потрясены.
– Кто бы мог подумать, что придем в лечебницу с кошкой, а вернемся и с кошкой, и с лемуром? – изумленно проговорила мама.
– Лишь бы он выжил.
– Будем верить в лучшее, – вздохнула мама, выезжая за пределы территории клиники. – Все, что могли, мы сделали.
Глаза лемура, которые были чуть приоткрытыми, закрылись.
Мы поехали домой.
Глава 7
Жизнь выходит из-под контроля
Я стояла возле скульптурной композиции в виде дельфинов и ждала Сашу. Пришла раньше, чем договаривались.
Мысли были заняты лемуром. Дома мы положили его в коробку и поставили ее в самую дальнюю комнату, чтобы его никто не потревожил. Лемур больше не открывал глаз, не шевелил ушами, однако было заметно, что он еще дышит, и это вселяло надежду на его выздоровление. Но, сказать честно, его состояние было очень и очень плохим. Лемур был изможден.
Потом мама поехала в ветеринарную клинику, чтобы вернуть деньги за дорогое лекарство, а я сделала домашние дела и отправилась на встречу к Саше.
– Привет, – услышала я его голос.
