– А вы дéржитесь.
– Я? Держусь. Но как же иначе? На мне все. Работа, Моссовет… – он умолк, глядя на пятна грязи на полу. – Домработница вон ушла, новую надо искать…
Домработница. Интересно, почему они говорят, что она ушла, когда дворник вполне определенно дал понять, что ее выгнали?
– Почему она ушла? – спросил Опалин.
– Извини, а почему ты спрашиваешь?
– Мало ли. Вдруг вы ее в чем-то обвинили, и она захотела отомстить.
– Отомстить? – Евлахов вытаращил глаза. – За что? Аня ей хорошо заплатила. И вообще ничего такого не было…
– Почему же вы ее выставили за дверь?
– Это не я, это Аня. Вообразила себе бог весть что… будто домработница мне нравится.
– Приревновала?
– Ну, да. Женщины, понимаешь ли…
– Мне нужны все сведения о вашей домработнице. Придется проверить… такой порядок.
– Ну, проверять… я не против, конечно, но зачем? Она милейшая девушка. И она хорошо ко всем нам относилась, – Евлахов вздохнул. – А впрочем, делай, как знаешь… Кажется, у женщин ее адрес записан. Какие-то родственники в Москве, у которых она поселилась…
– Скажите, Аристарх Николаевич, у вашей дочери были враги?
– Которые могли бы толкнуть ее под трамвай? Нет. Я, понимаешь, уже сто раз все обдумал. Если бы что-то такое было…
– А у вас?
– Что, извини?
– У вас есть враги?
– У меня… э-э… – забормотал Евлахов, который явно рассчитывал потянуть время.
– Может быть, по работе? – пришел к нему на помощь Опалин. И сердечнейшим образом улыбнулся.
Аристарх Николаевич помрачнел. Он понял, что недооценил собеседника и что тот, несмотря на возраст, явился к нему хорошо подготовленным и не поленился навести справки.
– Рогг, конечно.
– Кто-кто? Рок?
– Да нет. Рогг, два «г» в конце. Евгений Николаевич, – добавил он, сверкнув глазами. – А ведь я об этом не подумал… Конечно, он в тюрьме, но – как знать… То есть сейчас говорят не тюрьма, а как-то иначе… Допр, верно?
– За что он сидит?
– За что? За то, что новый дом, сданный для семей рабочих, через полгода перекосился… Оконные рамы полопались, в стенах трещины… плесень везде! Строили из совершенно некачественных материалов, неправильно заложили фундамент… вообще черт знает что! Вот за это он и сидит…
– А вы?
– Что я?
– Какая у него конкретно причина ненавидеть именно вас?
– Я давал против него показания, – буркнул Аристарх Николаевич, насупившись. – Они стали… так сказать, решающими. Поэтому семья Рогга могла счесть… Неужели у нее хватило на это духу? – неожиданно спросил он, качая головой. – Толкнуть Галю под трамвай только потому, что я…
– Вы хорошо их знаете?
– Кого?
– Семью этого… Рогга.
– Немного… Ну, да, мы знакомы. Но я даже не могу себе представить…
Он замолчал, очевидно, переваривая полученную информацию. «Не слишком-то ты умен, – мелькнуло в голове у Опалина. – Будь я на твоем месте, я бы сразу подумал: а что, если через дочь счеты хотят свести со мной…»
– Строго между нами, – сказал Евлахов после паузы, – я все же не думаю, что…
– У Рогга большая семья? – спросил Опалин.
– Жена и двое детей, но они маленькие еще.
– Братья? Сестры?
– Есть брат, но он за границей.
– А!
– На вашем месте, – сказал Евлахов после паузы, – я бы хорошенько проверил Катаринова. Рогг – ну, это… Это совсем не то.
«Смотри-ка, как его развезло, – подумал Опалин, – аж на вы заговорил». Но вслух он сказал совсем другое. Он попросил у хозяина ручку и стал заполнять протокол на чистом листе, вынутом из папки, которую он принес с собой.
Глава 12
Две семьи
Хотя Евлахов и вызвал у Опалина антипатию, уже через несколько минут общения с женой Аристарха Николаевича Иван не то чтобы раскаялся в своем отношении, но, в общем, пожалел о смене собеседника. Разговор с Анной Андреевной протекал в детской, и сначала маленькая Анечка вопила, канючила и прыгала вокруг гостя, мешая беседе. Наконец хозяин дома догадался зайти и унести дочь, но в ее отсутствие странным образом стало только хуже. Анна Андреевна по большей части отвечала не на поставленные вопросы, а на какие-то свои собственные думы, занимавшие ее. Например, о Катаринове она сказала:
– Нет, Ваня… а почему именно он? Вообще я не понимаю, как может человек так перемениться. Его отец – врач, вы знаете? Правда, живет с другой. Боже, боже, это так тяжело! Мужчины этого не понимают. Как только увидят свежее личико, все – пиши пропало! Сохранить семью – целое искусство. Правда, мать Вани пошла по другому пути – нашла себе кое-кого получше, чем предыдущий муж… Но ведь могло и не выйти! А ведь она была уже не так молода и – строго между нами – не слишком-то и красива…
Она говорила и говорила, и при этом отрицала очевидное – что накануне того, как Галина ушла из дома, поссорилась с ней.
– Кто вам сказал, что мы поссорились? Мы просто разговаривали… Ах, Надя, Надя! Как нехорошо с ее стороны! А вы знаете, что она имела виды на Ваню?
Опалин насторожился и стал допрашивать Анну Андреевну, точно ли Надя Прокудина оставалась дома вечером 3 февраля, когда Галина ушла навстречу своей смерти. Но Евлахова не могла сказать ничего определенного, а только вздыхала и молола вздор. Иван сходил к хозяину, и Аристарх Николаевич подтвердил, что точно, Надя тогда вернулась из кино и больше никуда не отлучалась.
– Вы в этом уверены?
– Конечно, уверен, иначе бы я не сказал…
Опалин вернулся к Анне Андреевне, но все, чего он мог добиться, – что Галя не могла покончить с собой, что Ваня не мог толкнуть ее под трамвай, а впрочем, мог, и наверняка это он (через пять минут она снова горячо это отрицала).
– Скажите, – начал Опалин, – а вот Евгений Рогг…
Она не то чтобы насторожилась, но как-то странно повела плечом, обхватила себя руками, и глаза ее колюче сверкнули.
– Этот! С нелепой фамилией! Ну, что ж… Не умеешь воровать – не берись! Что же он думал, что его махинации не вскроются? Нельзя так строить, даже в газетах об этом доме написали… И что? Он надеялся, что Аристарх вечно будет его прикрывать? Глупости какие…
Она продолжала говорить, но Опалин почуял, что в кои-то веки уловил в ее бессвязном лепете рациональное зерно. Евлахов покрывал Рогга, но в какой-то момент отказался от него и дал показания, которые помогли окончательно его утопить. Вот это уже был любопытный след.
«А если Рогг решил отомстить… – Опалин опомнился. – Стоп, ведь был же суд. Самым верным способом отомстить было дать ответные показания и утащить Евлахова с собой на скамью подсудимых. А с другой стороны… С другой стороны, надо будет все же присмотреться к этому Роггу и его близким».
