– Вам лучше вспомнить, где вы были вечером 3 февраля, – пробурчал Опалин. – Тогда еще сильный туман был.
– Скучный ты, – вздохнула Антонина. – Откуда я помню? Туман какой-то… – Она задумалась. – А ведь что-то неприятное с этим днем связано, – добавила она внезапно. – Точно, был ужасный туман, и я проиграла. Сначала выиграла, а потом проиграла. Почти триста рублей. Ух, как я была зла!
– Вы в карты играли?
– Да нет, какие карты! Я в карты не играю. Просто встретилась в ресторане с Шабертом – это член коллегии защитников, он помогал с делом Жени… Не смотри на меня так – Шаберту 78 лет уже, – добавила она, сердясь или делая вид, что сердится.
– Я ничего не имею против встреч в ресторанах, – проворчал Опалин. – А как вы Шаберту проиграли?
– Ну, там был бильярдный зал, и за одним столом играл человек, который почти всегда выигрывает. Авилов его зовут. Мы смотрели, как он играет, ну, слово за слово, стали спорить… противник тоже сильный был, но я-то знаю Авилова. Ну, не то что знаю, Женя иногда с ним играл… В общем, я два раза поставила на Авилова и выиграла, потом поставила третий – а он взял и проиграл. Нарочно проиграл, – я, знаешь, там немножко шумела, что сейчас опять выиграю. Ну вот, а он проиграл, чтобы я не шумела и чтобы выигрыш достался не мне. Я ему, конечно, все высказала, что о нем думаю… А он повернулся к Шаберту и говорит, что зря тот позволяет мне столько пить. Я ему хотела пощечину дать, – добавила Антонина жалобным голосом, – Авилову, не старику, конечно, но он меня так за руку схватил – я думала, сломает. Вот, смотри, – она подняла рукав и показала Опалину следы синяков на запястье, – до сих пор остались…
Говоря, она с удовлетворением отметила, что ее собеседник завороженно смотрит на нее; однако Антонина зря полагала, что являлась тому причиной. Из ее речи Опалин уразумел только то, что судьба на его стороне и что случай все выяснить о странном игроке сам приплыл ему в руки. Но жизнь приучила его к осторожности. Сначала он для отвода глаз задал несколько вопросов о Шаберте и лишь после этого заговорил об Авилове.
– Вот терпеть я не могу Аристарха, – говорила Антонина, щуря глаза и разом становясь какой-то обыкновенной и даже малопривлекательной, – но если сравнить его с Авиловым… Евлахов – бабник, ни одной юбки пропустить не может, но он все-таки… человечнее, что ли. А Авилов – просто гад. Заводит романы, а потом выкидывает бедных девушек за дверь, словно так и надо. Никем и ничем не дорожит, только деньги его интересуют, а зашибает он – будь здоров. И неприятный он до ужаса. Как он меня схватил, приличный мужчина никогда бы себе такого не позволил…
Опалину стало скучно. Он догадался, что собеседница строила глазки игроку, но он не ответил ей взаимностью, и теперь она от души поливает его грязью. Толку от ее сведений не было ровным счетом никакого. Иван попробовал задавать вопросы, зайти с другой стороны – тщетно: хозяйка дома твердила только, какой Авилов бессердечный и какая он сволочь. Потом Опалин расслышал, как звонят в дверь, и через несколько минут явилась маникюрша. Она запыхалась и жаловалась на то, что трамвай сломался и помешал ей прибыть вовремя.
– Ну что же вы, милочка, я плачу вам не за то, чтобы вы опаздывали, – сказала Антонина ледяным тоном. – В следующий раз выезжайте пораньше…
Маникюрша рассыпалась в униженных извинениях; Антонина не отставала и говорила одну колкость за другой. Она явно была уверена в своей исключительности и в своем праве обращаться с зависящим от нее человеком как с существом второго сорта. «Жаль, мало твоему застройщику досталось, – злобно думал Опалин уже в передней, натягивая пальто, – надо было с конфискацией имущества его дожать. Чтобы ты узнала, почем фунт лиха, чтобы тебе пришлось работу искать, унижаться на бирже труда и понять, что такое настоящая жизнь». Он метнул свирепый взгляд на горничную и вышел.
«Хорошо устроилась, – продолжал он размышлять на улице, – и дом отдельный, и муженька выпустят после майских праздников. И отчего эти нэпачи
[11] всегда так противны? Видел я всяких бывших, даже князей, и – вот инженер Прокудин, например, а совсем другое впечатление производят. Уж гораздо приличнее, хотя, конечно, с пролетарием не спутаешь… Да и пролетарии редкая сволочь встречаются…»
Тут он вспомнил, что сегодня собирался сходить с Надей в кино, и мысли его приняли совершенно другое направление. Он подумал, сесть ли ему на трамвай или добраться до Глинищевского переулка пешком – но, так как тот был сравнительно недалеко, решил не давиться в толпе пассажиров и быстрым шагом двинулся к дому Прокудиных.
Глава 20
Телефон
– Никогда Генрих не говорил про магазин «Арка», – категорично заявил Бруно Келлер.
– Ты уверен? – спросил Петрович.
– Уверен ли я? – на скулах немца задвигались желваки. – Ты за кого меня принимаешь? Если бы что-то такое было…
– Бруно, – не выдержал Назаров, который тоже присутствовал при разговоре, – не заводись.
– Я не понимаю, зачем Генриху понадобилось играть в шарады перед смертью, – с раздражением ответил Бруно. – Он в жизни этим не занимался. Но что он сказал, мы знаем только от Вани, и Ваня же нам принес на блюдечке арку. Интересно, да?
– Ты опять за свое? – проворчал Петрович.
– Нет! – с вызовом ответил немец. – Я всегда верю товарищам, – добавил он, не скрывая своего сарказма. – А вот то, что вчера он общался с людьми и двое из них сразу после этого умерли…
– Хватит! – Петрович стукнул по столу кулаком. – Ярцева застрелили из ружья или обреза, Пошивайло зарезали штыком! Ваня не умеет обращаться со штыком, и у него нет ружья, только браунинг…
– А еще у него есть граната, которую он раздобыл черт знает где, – поддел его проклятый немец, иронически щурясь. – Скажи мне, почему именно он догадался насчет станции? Почему никто из нас даже не думал в эту сторону?
– Ну, догадался он или нет, будет видно, когда мы что-нибудь найдем, – начал Петрович, но тут затрещал стоящий у его локтя телефон. С недовольной гримасой агент снял трубку.
– Логинов у аппарата… Что? Так… Так… Ваня, не разводи панику! Все бывает… дети – такая штука… сложная, гм… Слушай, я не могу этим заниматься! Вышла куда-нибудь или прячется… Ладно, я тебе Назарова пришлю. Больше не могу никого выделить, извини!
– Что еще там? – спросил Келлер, когда Петрович повесил трубку.
– Это Опалин был, – пояснил Логинов, хотя все, кто находился в кабинете, и так догадались, с кем он говорил. – Аня Евлахова пропала. Они с сестрой Лизой были в Мосторге… Лиза на минутку отвлеклась – и вот…
– Кто такая Аня Евлахова? – спросил Валя.
Петрович объяснил, что это младшая дочь Евлахова и сестра девушки, которая попала под трамвай. Опалин занимается ее делом. Лиза – средняя дочь, учится в школе. Она вернулась домой одна и теперь в истерике после того, как мать на нее накричала. Опалин случайно оказался поблизости…
