Его кровь на долю секунды отрезвила её. Как-никак, Катя никогда не причиняла никому физического вреда.
А тут…
Естественно, Коваля её жалкая попытка даже не задержала. Эта сволочь продолжала гнуть свою линию. Сжал, полез целоваться дальше. Держал крепко, страстно.
А она что? Она продолжала сопротивляться ровно до того момента, как он прижал её к себе спиной и добрался до груди, сжал сосок.
Тело Кати прострельнуло. Иначе и не скажешь. Словно молнией пронзило, причем сразу всё. Такая у неё возникла больная ассоциация с тем, что начало происходить дальше.
Ненормальная.
Неправильная.
Появилась незнакомая вибрация, перед глазами все поплыло. Ей бы сопротивляться, а энергия трансформировалась в нечто другое, совершенно непонятное. Пружина, что сдавливала последние недели, сорвалась.
Нечто в сознании Кати сместилось, озарившись вспышкой. Ярость, что душила девушку, переросла в сексуальную агрессию. Поцелуй Коваля она приняла, более того, вступила в неравную схватку с ним, сплетая языки, толкаясь и пытаясь снова прикусить его губу. Прикусила. Но не до крови, а чтобы потянуть, распробовать. Грудь под властными требовательными прикосновениями мужской руки заныла, соски превратились в камушки, ими-то как раз и занялся Коваль.
Катя взвыла ему в губы, не то матерясь, выкрикивая проклятия, не то от остроты ощущений. Внизу живота появился дискомфорт, трусики увлажнились. Она чувствовала, да, чувствовала, как внутри её лона появляется необходимая влага. Катя интуитивно заерзала бедрами, прошлась ими по бедрам Коваля, отчего тот приглушенно застонал и снова легко толкнул девушку в спину, перестав удерживать.
Катя уперлась рукой в поверхность стола, выгнула поясницу, выпятив попу. Ей хотелось, чтобы он сжал ягодицы. С силой. Но у Коваля были другие планы. Он, не церемонясь с брюками, не удосужившись расстегнуть пуговицу и змейку, рванул их. Ткань жалобно треснула под напором, и вскоре прохладный воздух коснулся разгоряченной кожи девушки. Но она не успела прочувствовать его, потому что сразу же горячие губы Руслана опустились на её ягодицы, целуя и прикусывая кожу. Катя вскрикнула, зажмурившись, теряя себя и связь с реальностью.
С трусиками поступили так же, как с брюками.
Пальцы Руслана сразу же устремились к её лону, прошлись по складочкам и раздвинули их, чтобы одним нырнуть внутрь, а вторым найти клитор.
– Влажная…
Катя даже не разобрала, что он ей прорычал, оторвавшись от покусывания ее ягодиц. Она заерзала, отвела руку назад, пошарив по воздуху, наткнулась на голову Руслана и снова притянула его лицо к себе. Пусть и дальше кусает, бередит кожу, оставляет на ней следы. Ей это нравилось! Ей это необходимо!
Жар поглощал тело, пробуждались инстинкты и дикая потребность в чем-то сладком, неизведанном, зародившемся. Катя прикусила губу, сильнее вцепившись рукой в короткие волосы Руслана. Она потерялась в собственных эмоциях, требующих выплеска.
Мужские пальцы и губы знали, как действовать, где надавить, где проникнуть глубже и потеребить. Катя терялась всё сильнее. Она уже не понимала, что происходит.
Кто она…
Где она…
Ей нравилось всё. Сильные пальцы на бедрах, оставляющие розовые слезы. Зубы на ягодицах, сменяющиеся страстными, обжигающими поцелуями, заставляющие её то хныкать, то вилять бедрами, подаваясь назад. Терпкий аромат парфюма Коваля накрыл её с головой. Сам мужчина был везде. Такое невозможно, но так было.
Поэтому, когда на Катину поясницу опустилась рука, намертво прижимая её к поверхности стола, девушка протестующе застонала, не замечая, как ноготками царапает дерево. И закричала в голос – Руслан вошёл в неё. Сразу же, на всю длину.
– Генеееераааал…
Его оказалось слишком много. Он сразу же потянул её назад, на себя, одновременно проникая ещё глубже, растягивая её, подстраивая под себя и опрокидывая на грудь, сдирая с неё кофту, которая по-прежнему на ней болталась.
– К черту… ненавижу на тебе одежду, когда ты в моих руках, – от его слов, сказанных глухо, с какой-то тяжестью, Катю повело ещё сильнее. Она вскинула руки, обняла Руслана за шею и, извернувшись, уже сама поцеловала его.
Он сжимал её талию и бедра, перемещался к груди, играл с соском, то оттягивая его, то теребя ладонью, при этом совершал резкие, глубокие толчки, отчего у Кати внутри всё горело.
Она чувствовала ЕГО…
Остро. Горячо. Сладко.
Он заполнил её всю.
Он был везде.
Толчок.
Толчок.
Ещё один толчок…
И взрыв. Яркий, сильный, болезненный.
А как апофеоз происходящего – ощутимый укус за мочку и мужской стон, проникающий в самое сердце.
* * *
РУСЛАН
Она дрожала в его руках.
Маленький Воробушек.
А он не мог отпустить.
Кончал бурно, наполняя своим семенем, в голове же билась другая мысль: она кончила. За секунду до него. Сжала его член плотно, хотя, казалось, куда плотнее. Застыла, застонала, глазки прикрыла.
Он смотрел на неё. Не мог оторвать взгляда от её личика, искаженного наслаждением, раскрасневшегося, с легкой испариной на лбу. Такая нежная… ранимая… маленькая.
Сумасшедше сладкая.
Он впитывал её красоту, её оргазм, и начинал кайфовать ещё сильнее. От вида её трепещущих ресничек, отбрасывающих тень, от подрагивающих губ, чуть приоткрытых, точно стон, самый последний, яркий, так и не сорвался с них.
Да, он не мог её отпустить.
И дело тут уже не в объятиях. И не в сексе.
Не только в нем.
Глава 5
– Ешь.
– Я тебя ненавижу, Коваль.
В ответ довольная улыбка.
Он лыбится!
Эта сволочь, которая не просто выпила из неё все соки, но и лишила всего, сидит и довольно улыбается.
Катя сжала губы и прикрыла глаза. Сил притворяться или что-либо играть не было. Она оказалась выжатой. До дна.
Несмотря на то, что после секса и волнительного, изнурительного перелета Катя провалилась в сон, он длился недолго. Пара часов, не больше. Когда же Катя проснулась, то обнаружила, что Генерал вкатывает в комнату тележку с завтраком.
Чертово дежавю.
Она натянула покрывало до шеи.
– Ненависть, Воробушек, это хорошо.
– И что же хорошего? Тебе нравится, когда тебя ненавидят?
– Мне нравятся эмоции. Особенно твои.
– Я не буду завтракать.
– Надо будет – из ложки покормлю. Такой вариант устроит?
