Саравия…
Он снова хотел приехать в эту старую страну. С невероятными запахами, узкими улочками, непостижимым колоритом древности. В ту, что была до войны. И он приедет, чуть позже. Возможно, даже не один.
Люди, что выдернули его накануне из дома, ожидали от него нового выплеска ярости. Окружение знало: для Коваля дата смерти дочери священна. И всё же они пошли на провокацию. Ожидаемо. Каждый, кто у власти, жаждал получить ещё больший кусок.
Ночь закончилась встречей с Президентом.
– Руслан Анатольевич, придется подождать ещё пару месяцев. Пресса должна замолчать, успокоиться.
Руслан кивнул.
Пара месяцев его устроит. Он настраивался на больший срок.
Они с Президентом поняли друг друга.
– До скорой встречи.
– И вам всего хорошего, Руслан Анатольевич.
Руслан вышел из кабинета и сразу же набрал Михаила.
– Хочу её видеть.
В пустом коридоре не было посторонних ушей. По крайней мере, не в то время, когда он встречался с главой государства.
Дела – решены.
Ему требовалось тепло Воробушка. Неожиданный факт. Не видел девочку сутки, а его скрутило от потребности снова побывать в ней. Втянуть в себя непередаваемый запах её кожи – чистоты и невинности. Испачкать ее своей спермой, как клеймом. У Руслана даже пальцы закололо от предвкушения. Он хотел посмотреть на неё. На готовую, ждущую его. И продолжить, черт побери, то, на чем их прервали!
Он оголодал. Шёл по коридору, накручивая себя по беспределу. Как всегда, адреналин, ненасытный, жестокий, требовал выплеска. На горизонте замаячила эффектная брюнетка с длинными ногами и торчащей грудью. Конечно же, чистое совпадение. В два часа ночи молодой бабе нечего делать, как только расхаживать по коридорам. А, может, кто подберет, да? И попой вон как виляет.
Знали товарищи, что ему требуется.
Только обломались немного.
Не завела. Не привлекла. Хотя сто процентов умная, вышколенная по самое «не могу» профессионалка, что обработает Руслана, как тому надо и куда надо.
– Добрый вечер.
И глазками стреляет призывно.
– Привет.
Сказал и прошёл мимо. Не до неё.
Воробушка хотел. До ломоты в яйцах. Как вспоминал её в распахнутом халате на голое тело, так зубы сводило. К херам! Пусть только попробует его ослушаться и хотя бы раз из спальни выйти без белья. Разложит на коленке и отшлепает. Сильно. До красноты. Воображение паскудно предоставило картину Катиной розовой попы. По позвоночнику прошла огненная волна, и штаны окончательно стали тесными. Что за млядство! Никогда ни одну девочку не хотел с такой силой. Брал, с легкостью меняя на другую. Не было проблем. Ни к одной не прикипал душой.
Руслан толкнул дверь и, проигнорировав лифт, устремился к лестнице, на ходу развязывая галстук-удавку. Ненавидел их, как и большинство мужиков. Говорят, женщины так же не любят лифчики. Похер на лифчики, главное, что под ними.
Пролет. Ещё один пролет.
Где-то наверху за ним наблюдали. Возможно, та же брюнеточка, работающая в ФСБ. Имелись и такие. Только уже поздно, деточка.
Для всех.
А для него?
Он спустился на первый этаж.
К черту этот прогнивший город с его повсеместными глазами. Он хотел свободы. Немного хотя бы.
Да и Лиза любила их дом на берегу океана.
Воробушку он тоже понравится.
Генерал вышел из здания и снова набрал номер, уже другой, распорядившись, чтобы готовили вертолет.
Суки не позволили ему помянуть дочь, что ж… Он устроит им небольшие неприятности. Пусть думают, что конкретно на этот раз он затеял. И какое решение в итоге примет.
Лиза.
Думать о ней Руслан мог себе позволить только, когда поднялся в воздух. Выпил несколько рюмок водки. От закусок отказался.
– Покойся с миром, дочка.
Ублюдки, что наравне с ним повинны в смерти Лизы, тоже покоятся. Не с миром, это точно.
Руслан чуть сдвинул кожаный браслет на одной руке и дотронулся до тонких шрамов. Они не причиняли ему боли, никак не беспокоили. Лишь фантомная боль разрывала грудь ночами.
Руслан помнил, как впервые увидел дочь.
Его вызвал комендант училища и хмуро сказал, что приехала неотложка. Именно к нему.
Первая мысль – с отцом случилась беда.
Руслан рванул к воротам так, как не бегал никогда. В те секунды весь мир промелькнул перед глазами, и он впервые прочувствовал то жгущее, рвущее на части ощущение, когда не успеваешь совсем чуть-чуть, передвигаешь ноги, а они словно деревянные. Не хватает секунды… мгновения…
И каково же было его удивление, когда он увидел Наташку. Симонова, кажется, у неё фамилия? Они кутили в его увольнительные. Несколько встреч, дикий, жесткий трах. Они и не разговаривали толком. Она взяла у него в рот за верандой кафешки. Встала на колени и сделала шикарный минет. Что ещё надо молодому парню? Трахаться им нравилось, и она никогда не ждала от него никаких обязательств. Он благодарил, как умел и мог. Сводил на рынок, приодел девочку. Купил цветы. Она верещала от счастья.
Только какого черта она делала у ворот его училища да ещё на неотложке?
– Наташ? – он недовольно зыркнул на неё. Офицеры не погладят его по голове, это точно.
Выглядела она откровенно фигово. И шла к нему как-то странно, держась за низ живота. Заболела?
Руслан быстро прикинул, сколько у него денег имелось. На лекарства хватит. Если надо, у парней свистнет и на операцию. Мало ли что.
– Привет, Рус.
Она замялась. Посмотрела на него виновато.
А вот это хреново.
Руслан напрягся.
Чего-то он не улавливал. Не догонял.
– Наташ, ты какими…
– Эй, давай быстрее. Она есть уже хочет! Кормить пора! – дверь неотложки открылась с пассажирской стороны, и показалось красное лицо немолодой женщины в синем комбинезоне.
– Сейчас… Я…
Наташка обернулась, потом выругалась, метнулась, всё ещё придерживая рукой живот, который, кстати, был немного неестественным большим, сдутым каким-то, Руслан помнил, что у неё он был плоским, а тут…
Когда Наташке передали сверток с молчаливым младенцем, Руслан выпрямил спину.
– Вот, Рус, – она подошла к нему и протянула ребенка. Новорожденного. Со сморщенным личиком, прикрытым застиранной пеленкой с заштопанными дырками. – Это твой.
– Ты чё сдурела?! – прорычал он, борясь с желанием встряхнуть дуру, чтобы та пришла в себя и не несла ахинею.
Но интуитивно Коваль знал – она говорит правду. По глазам видел.
