Заулюлюкал лейтенант Вобликов – успели, так вас! Группа беглецов уже спустилась с холма, торопливо двигалась к мосту по ровному участку мимо распаханного поля. Это были те самые! Военная форма, все навьючены оружием, человек одиннадцать-двенадцать, в группе несколько офицеров в фуражках. И ведь действительно выделялась рослая фигура в первых рядах! Лицо с такого расстояния не видно, но вроде похож!
«Виллис» по инерции продолжал движение, взлетал на пригорки, приближаясь по касательной к дороге. «ГАЗ-4» с лейтенантом Легостаевым раньше других оказался на дороге, водитель старательно поддерживал скорость, угарный дым валил из выхлопной трубы. Закричали красноармейцы в кузове.
– Не стрелять по офицерам! – проорал Ракитин, но его крик потонул в реве мотора и захлопавших выстрелах. Сотрясались рассохшиеся борта – укороченный грузовичок обогнал «Виллис», устремился вниз по склону. Остальные отстали, но прикладывали все старания, чтобы сократить разрыв.
Дружно закричали оперативники, заклацали затворы. Внизу, в стане противника, началось смятение. Заметались солдаты, стали разбегаться в стороны. Ругался, потрясая кулаками, рослый офицер. Они уже практически достигли своей цели, и вдруг такое!
С адским грохотом «ГАЗ-4» спускался по склону. Вдруг поднялся солдат с прилаженным на плечо фаустпатроном, широко расставил ноги…
Заголосили все, кто находился на советской стороне! Жар ударил в голову – Ракитин что-то изрыгал из себя, рвал затвор.
Гранатометчик долго целился, выверял траекторию. Водитель резко затормозил, и сидящих в кузове кинуло к переднему борту. Распахнулись обе двери, выпрыгнул водитель, покатился колобком в чахлый кустарник. С обратной стороны выскочил лейтенант Легостаев, пробежал несколько метров гигантскими прыжками, распростерся плашмя. Одновременно хлынули солдаты из кузова.
В этот момент немецкий гранатометчик, допустивший задержку, нажал на спуск. Граната, оставляя дымный след, пронеслась по воздуху и влепилась в радиатор. Момент был отчаянный, большинство людей уже покинули грузовик. Решали даже не мгновения – доли мгновений! Сноп пламени вырвался из пораженного двигателя, смялся металл, посыпались стекла в кабине. Грузовик, словно лошадь, встал на дыбы, рухнул обратно, превратившись в груду искореженного металла. Отлетели дверцы, посыпались борта. По дороге в направлении неприятеля покатилось запасное колесо, выброшенное из кузова…
Заложило уши, от обилия дыма защипало глаза. Обломки машины перегородили дорогу. Майор практически не слышал своих команд, но должен был орать что-то правильное: всем из машины, рассредоточиться по левому борту!
Вобликов врезал ему локтем по виску, сам кому-то оттоптал пятку… Контрразведчики покатились по зеленой траве, приближаясь к шапке кустарника. Андрей вскочил на колени, протер глаза, чтобы различить хоть что-то. С треском выбило пробку из ушей! Мир наполнился звуками – увы, не праздничный фейерверк! Дым застилал глаза, стреляли автоматы. Неподалеку возились подчиненные – кажется, все живы. Сквернословил лейтенант Легостаев – жив, курилка!
Заблаговременно затормозили остальные грузовики, как горох, посыпали из кузова солдаты, разбежались кто куда. У Легостаева было два десятка бойцов – явное преимущество перед немцами. Началась перестрелка. Бойцы искали укрытия, вели огонь.
– Легостаев, потери есть?
– Не знаю, товарищ майор! Тут черт ногу сломит, вроде живы все, успели!
– Огонь по неприятелю, лейтенант! По возможности вперед, но людей не подставляй! В офицеров не стрелять… тоже по возможности!
Кто-то засмеялся – нечеловеческим, страшным смехом. Андрей сполз вниз, прижимаясь к земле, докатился до кустарника, растущего компактным пучком.
Дым частично рассеялся. Под горой мельтешили фигурки эсэсовцев. Кто-то перебежал, низко согнув спину, бороздя траву магазином автомата. Дергался раненый с оскаленными зубами.
Эсэсовцы ушли с дороги, растянулись в цепь, используя борозды в поле. Они вели огонь короткими очередями, экономили патроны. В дыму мелькали сосредоточенные серые лица. Каркал офицер, долетали отдельные слова, становилось понятно, что они задумали.
Основная часть отряда осталась на позициях, несколько человек отползли к мосту. В полный рост они не вставали, это означало бы неминуемую гибель. Солдатня прикрывала, выполняя до конца свой долг перед рейхом, офицеры уходили на западную сторону, чтобы продолжить священную борьбу с большевиками…
Ракитин всматривался до острой рези в глазах. Автоматчики Легостаева вели непрерывный огонь, прижимая эсэсовцев к земле, но броситься в атаку было бы явным самоубийством. Немцы были неплохо вооружены – к треску автоматов примешивался хриплый лай пулемета «МГ-42». Поднялся на колено еще один гранатометчик, но с этим церемониться не стали: он еще только прилаживал к плечу свою трубу, а пули уже кромсали его китель, отбрасывая незадачливого стрелка в яму. Повторно воспользоваться фаустпатроном желающих не нашлось.
Андрей попытался пересчитать немцев. Их было семеро (не считая отползающих офицеров), из них один ранен, другой убит – и это как минимум! Пятеро против кучи озлобленных советских автоматчиков! Людей вот только жалко, многие могут погибнуть…
Андрей стрелял короткими очередями по малоподвижной немецкой каске. Ее обладатель застыл, как сфинкс, но был жив – из ствола МР-40 вырывались язычки пламени. Автоматчики пришли в движение – перебирались ползком под прикрытием товарищей. Офицеры отползали все дальше от места событий. Вот кто-то привстал, перебежал несколько метров на корточках, потеряв фуражку, затаился в борозде. На дорогу не выходили, ползли краем и метров через семьдесят могли достичь моста.
– Легостаев, закидайте фрицев гранатами! – крикнул Ракитин. – Плевать, что с недолетом! Мы дымом прикроемся! Пойдем по левому флангу, за офицерами, в нас не попадите!
– Понял, товарищ майор! – звонко выкрикнул лейтенант. – Эй, орлы, все слышали? Стреляем очень осторожно, тщательно целимся!
Снова кто-то засмеялся, что в условиях боя было каким-то сумасшествием.
– Они издеваются, товарищ майор? – обиженно выкрикнул Шашкевич.
– Нет, им просто весело, – огрызнулся Корзун.
На склоне между позициями враждующих сторон стали рваться гранаты. Два взрыва прогремели напротив, растревожив шапку кустарника. Расползлись над землей клубы дыма. Справа шла перестрелка, а Ракитин уже полз вперед, энергично перебирая ногами. Отыскалась канава в направлении реки – просто удача! Извернувшись, он поместил автомат за спину, пополз, закусив губу. Можно не оглядываться, знал, что товарищи не отстанут.
Поле боя осталось справа. Захлебнулся «МГ-42», пулеметчику прострелили голову. Нарастали крики – перебегали люди Легостаева, теперь уже прицельно забрасывая противника гранатами. Ответный огонь слабел, хаотично хлопали выстрелы.
Андрей бежал прыжками по заброшенной пахоте. Земля задубела, была твердой, как камень. Дорога на мост пролегала справа, метрах в сорока. Там еще клубился дым. От реки дул прохладный ветер, освежал разгоряченную голову.
