– Это не Скорцени, – выдохнул за спиной Вобликов.
– Да поняли уже… Ладно, поднимайте его, мужики, все равно какая-никакая добыча…
Мэтью Коллинз сделал протестующий жест, замотал головой. Нахмурились его товарищи, подошли поближе, снова взялись за автоматы. Мгновенно среагировали бойцы Легостаева, мнущиеся на мосту, тоже приняли угрожающие позы. Вылез из кустов «Виллис» – и опять встал. Что-то быстро заговорил Коллинз.
– Товарищ майор, я не очень по-английски шпрехаю, но, похоже, он возражает. Говорит, что здесь зона ответственности американской армии, и все, что сюда вынесло, принадлежит им. А мы всего лишь гости, хотя и, безусловно, дорогие…
– А дорогим гостям не положены подарки? – задумался Вобликов.
Американец был прав – разделом союзных армий служила Эльба. Он задумчиво уставился на эсэсовского офицера. Тот понял, в чем дело, ехидно ощерился. Он начал приподниматься, сел, почесал колено. Особой роли этот субъект не играл. Мало шансов, что он служил в разведке и был посвящен в мрачные тайны рейха. Немец поднял голову, посмотрел с усмешкой.
– Неужели отдадим, товарищ майор? – расстроился Шашкевич.
– Придется, – вздохнул Ракитин. – Мы сами виноваты, упустили их на западный берег…
Немец засмеялся. Это было уже чересчур. Андрей дал ему в зубы – со всей благородной яростью, вскипевшей, как волна! Удар был четкий, заныли костяшки кулака. Немец опрокинулся на спину. От удара хрустнула челюсть, посыпались ухоженные зубы.
– Вот это по-нашему, – заулыбался Вобликов.
Недовольно загомонили американцы, стали что-то высказывать своему командиру, бросая на советского майора недоброжелательные взгляды. Коллинз задумался, оценивающе поглядывал на советского майора, на бойцов, столпившихся на мосту, озадаченно почесал вихрастую макушку.
– Денис, переведи – пусть забирают. Сойдет и такой – с подпорченной шкурой.
Корзун перевел. Губы американского командира тронула загадочная улыбка. Он махнул рукой, подбежали двое, схватили эсэсовца под мышки, поволокли к зарослям. У того безжизненно волочились ноги, на глиняные проплешины на дороге капала кровь из разбитого рта.
– Легостаев, потери есть? – крикнул Ракитин.
– Двое раненых, товарищ майор! У одного рука прострелена, другого в бок угораздило, их сейчас перевязывают, надо в госпиталь!
– Сейчас повезем! Давайте к машинам!
Американский командир протянул сигаретную пачку. «Мальборо», – машинально отметил Ракитин, для приличия помялся, осторожно выудил сигарету. Достал из кармана свой «Казбек», жестом предложил. Американец расплылся в улыбке, не отказался. Затянулись одновременно, одобрительно поцокали. Подошли офицеры, пачка сигарет пошла по кругу. Подошли рядовые 1-й американской армии, закурили «Казбек».
Закашлялся жилистый паренек с курносым носом, товарищи засмеялись. Стали протягивать руки, бормоча свои имена – сначала стеснительно, потом свободнее: Федор, Олег, Джереми, Билл, Томми… Корзун коряво переводил, военнослужащие поддакивали. И те, и другие пытливо всматривались в лица – ну, точно инопланетяне! У этих парней были непринужденные улыбки, они смеялись, показывая знаками, как красиво советский офицер зарядил в челюсть эсэсовцу!
– О’кей, виски? – Кряжистый боец отстегнул от пояса фляжку, протянул Ракитину. Тот поколебался, но все же помотал головой, покосившись на Корзуна. Тот энергично переводил ломаным языком: мол, спасибо, но никак нельзя – служба. И не пьем мы эту вашу заморскую гадость!
Американцы переглядывались, пожимали плечами: мол, непьющие русские – такой безжалостный удар по стереотипам. Офицеры сокрушенно вздыхали, тоже отказывались. Союзники сделали по глотку.
– Будешь, нет? – Шашкевич стал тыкать в свою фляжку, висящую на ремне. – Водка, русская водка… Нам сейчас нельзя, только вечером себе позволяем, а вам-то какая разница? У вас война – не бей лежачего… Денис, переводи, чего застыл?
– О, рашен водка… – уважительно заговорили американцы и стали вежливо отказываться, выставляли ладони, словно защищались. – Ноу, ноу, сенкью вери мач…
И снова взялись за свои фляжки, сделали по второму глотку.
– Шашкевич, откуда у тебя водка? – процедил сквозь зубы Ракитин.
– Да нет у меня никакой водки, товарищ майор… Вода там, да и той чуть-чуть. Это я нарочно, чтобы в грязь лицом не ударить. Наше дело – предложить, их – отказаться.
– Рисковый ты мужик, Шашкевич… А если бы согласились? Опозорились бы на всю планету?
– Так они же отказались, товарищ майор, не пьют они нашу водку…
«Встреча на Эльбе» началась скомканно, но прощались почти дружески. «Надо бежать, – жестами показывал Ракитин, – раненые у нас, в госпиталь надо везти». Пожимали руки, хлопали друг дружку по плечам. Мэтью Коллинз спохватился, выудил из кармана блокнот, оторвал лист, стал писать обломком карандаша. А потом сунул листок Ракитину: дескать, адрес его семьи в штате Делавэр, обязательно заезжай, майор, когда рядом будешь! И остальные пусть заезжают, всем будем рады! Там номер телефона есть, можно звонить! «Эх, майор-майор, – сокрушенно подумал Ракитин, с благодарностью принимая адрес, – особиста на тебя нет! Хотя какого лешего, ты ведь сам особист!»
За мостом нетерпеливо гудели машины. Прощание с союзниками как-то затянулось…
Глава восьмая
Войска союзников за Эльбу почти не заходили, стояли на месте и задумчиво разглядывали в стереотрубы, как полыхает германская столица.
А в Берлине продолжалось невиданное по размаху сражение. Непрерывным потоком в советский тыл поступали пленные. СМЕРШ допрашивал высокопоставленных офицеров, и те уже ничего не скрывали. Некоторые просили пистолет с одним патроном – на что получали резонный ответ: а что мешало раньше? Попали так попали, теперь несите свой крест.
От Крейцера ежедневно приходили сообщения, но пока ничего серьезного. Из воспаленного сознания гитлеровского руководства еще не выветрилась мысль о реванше. Крейцер сообщал о депешах, рассылаемых во все концы Германии. Все войска, имеющиеся в наличии, должны идти на Берлин, принять участие в последнем священном сражении за столицу рейха!
Но войск уже не оставалось. Часть была пленена союзниками западнее Эльбы, часть сковали войска Рокоссовского и Конева. 12-я армия Венка отчаянно дралась на подступах к Потсдаму, но так и не смогла им завладеть. Кейтель и Кребс из фюрербункера давили на Венка и Буссе, но те уже не могли повлиять на ситуацию. Армия Буссе погибала в окружении. Генерал Венк был вынужден начать отход по всему фронту. Продвижение его армии на Берлин становилось невозможным, по некоторым свидетельствам, Вальтер Венк в Берлин и не рвался. Вместо этого он разработал план по продвижению своих войск в лес Хальбе, где планировалось соединиться с остатками 9-й армии, при которой было много гражданских. План Венка частично сработал – ему удалось вывести из окружения много людей, переправиться через Эльбу. Но к сражению за Берлин это уже не имело никакого отношения…
