– Товарищ майор, вступаем? – нервничал Вобликов.
– Тихо сиди, – шипел Андрей. – Нет нас здесь, понимаешь? Нам Трауберг нужен, и только живой…
Группа немцев бросилась на прорыв в южном направлении. Впереди бежали двое в шляпах – явно эсэсовские офицеры среднего звена, вели непрерывный огонь из автоматов. Остальные кучкой держались сзади. Третий охранник прикрывал хромающего Трауберга (теперь не оставалось сомнений, что это именно он), еще двое приотстали.
Семенил невысокий тип в сером пальто, выставив руку с пистолетом, но не стрелял. Был еще один – в чем-то темном, тоже не каланча, худой. Именно его-то и подстрелили, когда оперативники сделали попытку задержать фашистов. Высунулись в дверь и стеганули очередью.
Немец глухо вскрикнул, завалился боком. Рослый тип обернулся на крик, немного замешкался, но «опекун» бесцеремонно толкнул его, заставив бежать дальше.
Снова хлестнули очереди. Пули раскрошили подъездную дверь. Дурных больше не было, оперативники боялись высунуться. Люди в шляпах остановились перед крыльцом, перезарядили автоматы. Они вели огонь по двери, пока мимо нее не пробежали остальные.
Трауберг прихрамывал, к нему приклеился сопровождающий. Мужчина в сером плаще вертелся, как на иголках, что-то гневно вопрошал, размахивая пистолетом.
Троица удалилась, свернула за угол. Попятились охранники, пропадая один за другим.
– Товарищ майор, неужели не выстрелим? – изнывал Вобликов.
– А для тебя важно пострелять?! – сорвался Ракитин. – Уверен, что не попадешь в Трауберга?
Улица опустела. Скрипя зубами, Ракитин бросился к соседнему дому. Сопел Вобликов, наступая на пятки. На брусчатке валялся мужчина в темном. Некогда было останавливаться! Заскрипела превращенная в решето подъездная дверь.
– Не стрелять! Это мы!
Взбудораженные Корзун и Шашкевич вывалились на крыльцо. Хорошо хоть целые – выжили после свинцового душа!
– Товарищ майор, они заметили нас! – с обидой заголосил Шашкевич. – Вы же сами сказали вытряхиваться на улицу, а разве здесь спрячешься? Они прямо на нас шли! Давайте догоним, они еще близко!
Какие ценные, черт возьми, советы. Зла не хватает!
Оперативники бросились вдогонку, добежали до угла. Шашкевич и Вобликов припустились дальше, когда опять заработал автоматчик. Шашкевич затормозил, схватился за водосточную трубу, вывернув ее с мясом. Его втащили за шиворот обратно.
Вобликов на открытом пространстве исполнял какой-то залихватский танец, увертываясь от пуль. Они стучали по мостовой, выбивали крошку из кирпичной стены. Лейтенант споткнулся, но быстро вскочил на ноги.
– Вобликов, назад! – дурным голосом заорал Ракитин, высунул автомат за угол и ударил длинной очередью, не высматривая мишень. Затрещал кустарник – автоматчик забрался в гущу растительности. Стрельба оборвалась, потом опять загремели выстрелы. Вобликов, белый как мел, влетел за угол, прижался к стене. Он дышал, как загнанная лошадь.
– Вот это да… – его охватила нервная дрожь, стучали зубы.
– Да, Олег, это тебе не полочку прибить, – хмыкнул Корзун. – Запомни этот день, сегодня ты заново родился. Плохи дела, товарищ майор. Фигурант убегает, а какой-то смертник прикрывает его отход. И ведь не высунешься, зараза…
– Попробуем еще разок? – предложил Шашкевич.
– Можно, – согласился Корзун. – Но знаешь, что такое самая большая ошибка, Федор? Это наивно верить, что самую большую ошибку мы уже совершили.
– Хорошо тебе умничать, – разозлился Вобликов, – ты под пулями не прыгал.
– Отойдите, – проворчал Ракитин и снова выставил руку с автоматом. Пули просвистели почти рядом. Стрелок засел неподалеку и исправно делал свое дело.
– В обход пойдем, мужики…
– Подождите, а это кто? – Корзун вдруг прыжком развернулся и вскинул автомат.
К ним кто-то семенил, махая руками, хрипел по-немецки:
– Не стреляйте, это я…
Корзун едва не выстрелил. Ракитин вовремя ударил его по стволу. Мужчина был уже рядом, он тяжело дышал, утирал рукавом пот со лба. Вот так номер – Крейцер! Гауптман Людвиг Крейцер, переметнувшийся на сторону Красной армии!
– Боже упаси, Людвиг, мы не стрелять – целовать вас готовы! – восторженно крикнул Ракитин и в пылу страсти чуть было не обнял немецкого офицера. Но успел опомниться.
– Это я, не надо меня целовать… – Крейцер был одет в гражданское, из-под расстегнутого плаща торчал пиджак, из-под пиджака – порванная рубашка. – Спасибо, что не стали стрелять…
Оперативники изумились, потом заулыбались, даже похлопали перебежчика по плечу.
– Вы и были, Людвиг, тем мертвецом, которого якобы подстрелили мои люди?
– Да, господин майор, они не очень хорошо стреляли, может, и к лучшему… Я решил по случаю выйти из игры, сделал вид, что меня убили, ведь в моем присутствии рядом с бригаденфюрером уже нет смысла… Не волнуйтесь, сбежать я не хотел, в этом тоже нет смысла, учитывая, что у вас моя семья…
– Что делать, Людвиг? Они уходят, отход прикрывает автоматчик. Я не могу рисковать своими людьми…
– Подождите, не надо их преследовать… – у Крейцера от волнения сводило челюсть. – Я знаю адрес, куда они направляются… Это улица Берхольц, 14… Я украдкой подслушал разговор… Это в районе Зальцвиг…
– Что там?
– Я не знаю… В тех краях когда-то функционировал ипподром.
– На лошадях поскачут?
– Вы шутите, я понимаю… Там еще находятся несколько небольших фабрик и учебный аэродром.
Так вот в чем дело! На самолете собрался свалить!
– Людвиг, мы должны его опередить!
– Подождите, господин майор, не надо пороть горячку. Поймите, я на вашей стороне и знаю чуть больше вашего… Это был маленький учебный аэродром, он мог принять самолеты не крупнее «Шторьх». Сейчас с него не взлететь, на взлетно-посадочной полосе взрывались снаряды…
– Тогда как он взлетит?
– Я не знаю… Самолеты такого класса могут подняться в воздух и с обычной автомобильной дороги, если она пустая и прямая. Для разгона требуется метров сто. Я многого не понимаю. Например, не могу взять в толк, как Трауберг собирался нас всех увезти. С ним три офицера СС – Нойманн, Шутке и Эгельс. Плюс Шварцман, пилот. В «Шторьхе» же всего два места, максимум три, если выкинуть топографическое оборудование…
– Все просто, Людвиг. Офицеры СС выполняют свой долг в той мере, в какой они его представляют. Их задача – вывести в безопасное место высокопоставленного чиновника. Дальше им ничто не мешает самоустраниться. Вы тоже в этой ситуации не нужны. Понимаете, что я хочу сказать? Вы были нужны в качестве усиления, чтобы пройти по берлинским улицам. У вас есть оружие?
– Да, у меня «парабеллум» в кобуре под плащом… – Крейцер как-то засмущался. – Я должен его сдать?
