Старшего лейтенанта перевернули. Он уже не дышал. В распахнутых глазах серебрился пока еще живой блеск. В первую минуту не могли поверить, трясли его, били по щекам, голова безвольно болталась. С трудом верилось в случившееся. Поднялись, постояли над телом, отдавая последнюю дань. Говорить не хотелось, разбирать полеты, выискивать крайних и виноватых – все потом. Сам хорош, даже не продумал детали предстоящего нападения…
Шашкевич стащил с себя плащ-палатку, завернули в нее убитого, оставили на месте, где оперативника нашла смерть. Предстояло его запомнить, чтобы потом вернуться и забрать.
– Ладно. – Ракитин вышел из оцепенения. – Потом горевать и убиваться будем… Не выполним задание – зачем тогда все это?
Подошел, спотыкаясь, Крейцер, он был бледен, дрожала нижняя челюсть. Растерянно глянул на уцелевших, словно искал, кого не хватает.
– Мне жаль, господин майор, что вы потеряли своего человека…
– Что он говорит? – проворчал Шашкевич.
– Что ему очень жаль…
– Ах, жаль ему! – Шашкевич резко повернулся, сжал кулаки. Крейцер не кинулся убегать, только глаза сделались совсем грустными.
– Уймись, – бросил Ракитин. – Это не он Дениса. Крейцер, если помнишь, нам помогает.
– Да пошел он со своей помощью! – взвился Шашкевич и так же быстро стух.
Сокрушенно вздохнул Вобликов.
– Вы не стали вмешиваться, Людвиг? – Андрей пристально смотрел в глаза «добровольному» помощнику. – У вас ведь есть пистолет.
Крейцер не прятал глаза, переступал с ноги на ногу. Укор был глупый и неуместный. Не будет немец убивать своих, нельзя от него этого требовать. Лучше порадоваться, что в спину не стал стрелять. Кто их знает, этих гитлеровских выкормышей, сколько у них пятниц на неделе…
– Ладно, не обращайте внимания, Людвиг. Гляньте на тот труп – вы должны его знать.
Крейцер вскарабкался на гору мусора, вытянул шею.
– Да, это гауптштурмфюрер Эрик Нойманн. Личность неприятная, не очень многословная…
– А теперь и подавно. – Андрей мстительно усмехнулся. – Остались Трауберг, пилот Шварцман и два охранника, одному из которых я сломал челюсть…
– Зря вы устроили это нападение, господин майор, – съежившись, сообщил Крейцер. – Это было, как бы мягче выразиться… авантюрное предприятие. Ваш противник был готов к нападению, а вы – нет. Следовало продолжать слежку, ждать подходящего момента.
– Позвольте вас предостеречь от обсуждения моих решений! – Ракитин нервно дернулся. – Что сделано, то сделано. У нас остались шансы, герр Крейцер?
– Думаю, да. – Немец сделал неопределенный жест. – Самолет по-прежнему дожидается Трауберга, и запасного плана у него нет. Выходить пешком через расположение ваших войск – занятие глупое и опасное. Но теперь им придется сменить маршрут и идти незнакомой дорогой. – Крейцер пристально уставился на развалины. – Все эти люди проживали в других районах Берлина и с этим практически не знакомы. Нам же, господин майор, ничто не мешает следовать прежним маршрутом…
– Вы что-то задумали, Крейцер, признавайтесь? – насторожился Андрей. – В ваших глазах объявился хитрый огонек.
– Грузовые машины за углом. Мы бежали мимо них. Пару дней назад там что-то разгружали, и по ряду причин машины пришлось бросить. Да, я не образец отваги в бою, – признался гауптман, – моя служба в вермахте носила другой характер. Имею иные способности, как вы уже знаете. Когда началась драка и стрельба, я подался назад, забрался в кабину… С машиной все в порядке, ключи зажигания на месте. Не будем гадать, почему водители не вернулись за своим транспортом. Мы можем проехать остаток пути и снова попробовать их догнать. Не думаю, что по пути будет много разрушений. Там широкие проезды и крайне мало объектов, способных при обрушении перекрыть дорогу…
Страшно захотелось двинуть этому парню в глаз. Какого дьявола он тут мудрит, заходит издалека?
Глава тринадцатая
Первое послевоенное утро выдалось беспокойным.
Ключи от зажигания валялись в кабине под приборной панелью. Двигатель заревел, как разъяренный буйвол.
– Шашкевич, за руль! – крикнул Ракитин. – Крейцер, рядом с ним, будете показывать, куда ехать, и не дай бог он вас не поймет! Вобликов, в кузов!
Головокружение еще не прошло, радужные круги плясали перед глазами. Садиться за руль в таком состоянии – значит всех погубить. Запирать отвалившийся борт не стали, забрались в кузов, пробрались к кабине.
Шашкевич не церемонился – неповоротливый «Опель Блиц» сдал назад, протаранив соседнюю машину, заехал на бордюр, стал грузно разворачиваться, сгребая и расшвыривая все подряд.
Испуганно каркал в кабине Крейцер. Хлопал незакрепленный борт. Шашкевич энергично вертел баранку, машину швыряло из стороны в сторону. Он объезжал воронки, груды мусора.
Уже рассвело, но над городом висели мрачные махровые тучи. Район был фактически пуст.
Грузовик мчался в сизом дыму. Когда требовалось затормозить, Шашкевич резко бил по педали, при этом пассажиры едва не перелетали через кабину.
Промзона тянулась недолго, они несколько раз сворачивали, выбирались в широкие проезды, засыпанные мусором. Машину швыряло на препятствиях, вибрация становилась угрожающей.
«Что ты пальцы мне гнешь? – орал Крейцеру Шашкевич. – Ты русским языком скажи, куда ехать!»
Промышленные кварталы остались сзади. Потянулись овраги, мостик через лощину. Проплыли в тумане жилые здания. Справа мелькнуло заброшенное футбольное поле, слева – ворота ипподрома с трибунами и беговыми дорожками. Из полумрака выплыли продолговатые строения, монументальные бетонные заборы. Потянулась вереница складских строений – двери и ворота нараспашку, все ценное, что находилось на складах, давно вывезли. Еще одна ограда, унизанная завихрениями колючей проволоки, распахнутые ворота – сквозь них с утробным воем и промчался «Опель Блиц».
Пространство разомкнулось. Справа – опрятные постройки, администрация учебного аэродрома, слева спортплощадки, механические мастерские с вынесенными воротами, груда металлолома, сгоревший биплан…
Прямо по курсу было приземистое здание ангара, обитое алюминиевыми листами. Аэродромное поле, очевидно, находилось за ним. К ангару с двух сторон примыкал непроницаемый забор, украшенный обрывками нацистского полотнища.
Раздвижные ворота были открыты. Как вовремя – группа людей, среди которых выделялась рослая фигура, двигалась по направлению к ангару! Они обернулись, когда за спиной взревел грузовик, бросились бежать.
Из ангара показались люди в военной форме, замахали руками – видимо, охрана аэродрома, они просто не знали, куда идти! Приказ генерала Вейдлинга они, разумеется, слышали, но с оружием пока не расстались.
Только этих идиотов здесь сейчас не хватало! Но эти люди не хотели воевать! Грузовик замедлил ход, объезжая препятствия, – двигаться быстрее не было возможности.
