Настоящим укротителем брони оказался русский океанограф, полярный исследователь, кораблестроитель, вице-адмирал Степан Осипович Макаров (рис. 76).
Соревнование между броней и снарядом велось постоянно, можно сказать, с момента изобретения пушки. На более пробивной снаряд создавалась броня повышенной прочности и наоборот. В конце XIX века сложилась ситуация, когда снаряды не могли пробить броневую защиту кораблей.
Что делать? Интуиция подсказывает нам, что снаряд необходимо сделать еще прочнее. Еще тверже. Еще острее. Тогда он, как негнущаяся игла, вонзится в закаленный металл и прошьёт его насквозь. Собственно, долгое время все так и обстояло. Пока не вмешались русская пытливость, смекалка и Его Величество Случай.
Рис. 76. Океанограф, полярный исследователь, кораблестроитель, вице-адмирал С.О. Макаров (1848–1904)
В то время лучшую бронированную сталь производила английская сталелитейная фабрика Harvey. В качестве своей продукции англичане были уверены на 100 %, поэтому смело предлагали необычную и весьма наглядную гарантию.
Соревнование между броней и снарядом велось с момента изобретения пушки. На более пробивной снаряд создавалась броня повышенной прочности и наоборот.
Я думаю, что даже сегодня при продажах мало кто смог бы предложить нечто более убедительное.
Итак, перед покупкой – испытания на полигоне. Если снаряд заказчика разобьет плиту, сделка не состоится. Вот такой честный подход уверенной в себе компании.
В 1892 году на одном из полигонов под Санкт-Петербургом как раз и проводились такие испытания новой бронированной стали. Предполагалось закупить крупную партию защитных плит для нужд российского флота. Сталь с закаленной поверхностью обладала такой прочностью, что попавшие в плиту снаряды разбивались на куски и отскакивали, как горошины, оставляя на ней чуть заметные вмятины.
Стреляли из мощных 229-миллиметровых орудий. Когда отгремели выстрелы, присутствовавшие на испытаниях русские морские офицеры и представители английской фирмы отправились осматривать мишени. К всеобщему удивлению несколько мишеней оказались пробитыми насквозь! В воздухе запахло сенсацией. Ошеломленные возгласы англичан «It's impossible!» смешались с русскими: «А еще говорят, Англия – мастерская мира!» Мишени тщательно осмотрели, и тут выяснилось, что никакой сенсации нет. Просто, как это у нас бывает, из-за русской безалаберности часть плит по ошибке установили перед орудием обратной, незакаленной стороной.
Этот курьез тут же доходчиво объяснил один морской офицер: «Это только кажется, что с какой стороны ни стреляй, все едино. А не угодно ли, пример? Сало, небось, приходилось резать? Попробуйте- ка его разрезать со стороны кожи – намучаетесь! А если нож подвести со стороны шпига – все сало вместе с кожей легко разрежете!» Все посмеялись объяснению и разошлись. Ошибку учли и дальше к установке английских плит подходили уже внимательнее.
Ошеломленные возгласы англичан «It's impossible!» смешались с русскими: «А еще говорят, Англия – мастерская мира!»
Но на полигоне присутствовал Макаров. И только он один задал себе вопрос: «Почему снаряд, попав в мягкую часть мишени, затем с легкостью пробил и закаленную, твердую?» Вот запись, которую сделал в своем дневнике будущий вице-адмирал: «Так как… деформация снаряда происходит в первый момент соприкосновения вершины снаряда с весьма закаленным слоем плиты, то есть основания полагать, что если бы поверх закаленного слоя имелся хотя бы небольшой толщины слой из более вязкой массы, то снаряды не будут столь сильно деформироваться, так как головная часть будет работать, уже будучи как бы сжатой в вязком металлическом обруче, который и удержит снаряд от разрушения».
Во как! Оказывается, надо двигаться в прямо противоположную сторону. Не упрочнять снаряд, а совсем наоборот. Сделать его поверхность пластичной, податливой, вязкой.
Русский офицер предложил надевать на снаряды колпачки из мягкой нелегированной стали. При соприкосновении с броней нагревшийся до чрезвычайно высокой температуры колпачок, разрушаясь сам, разрушал и бронированный слой, а снаряд проникал в поврежденную броню. Такая насадка из вязкого металла служила как бы «смазкой» для корпуса снаряда, создавая ему лучшие условия для пробивания брони. Эти насадки стали называть «макаровскими колпачками».
Сенсация состоялась. Весь мир заговорил о том, что у русских появилось оружие, которое пробивает любую броню.
Через некоторое время англичан снова пригласили на полигон. По их бронированным плитам теперь стреляли из 152-миллиметрового орудия. Первый снаряд пробил продукцию Harvey и раскололся пополам. Второй пробил, оставшись невредимым. В боевых условиях это означало бы, что корабль противника взорван изнутри.
Сенсация состоялась. Весь мир заговорил о том, что у русских появилось оружие, которое пробивает любую броню.
Решение было таким простым и очевидным, что никому не пришло в голову его запатентовать.
В дальнейшем бронебойные снаряды с наконечниками стали использовать англичане, немцы, французы, американцы, которые многому учились у русской армии и у русского флота.
Глава XVII
Перспектива наизнанку
XVII
«Поверил я алгеброй гармонию».
Александр Пушкин
Вы, конечно же, знаете, что такое линейная перспектива. Здесь все просто и понятно. Находится в полном соответствии с нашим зрительным и жизненным опытом. Если мы смотрим вдаль, то предметы, которые располагаются к нам ближе, воспринимаются крупнее, чем объекты более удаленные (рис. 77). Соответственно, линейная перспектива – это способ изображения протяженных объектов, при котором их характерные линейные размеры прогрессивно уменьшаются.
Так мы воспринимаем пространство. Таким оно получается на фотографиях. Так передают окружающий нас мир художники.
Линейная перспектива – это способ изображения протяженных объектов, при котором их характерные линейные размеры прогрессивно уменьшаются.
Но вот неожиданный факт. Оказывается, что, например, в иконописи это не так. Настолько не так, что все может просто перевернуться с точностью до наоборот. Предметы, которые находятся к нам ближе, иконописец вдруг изобразит мельче. А вот то, что находится дальше, – крупнее. Удивительно, не правда ли?
