Книга Мост в прошлое, или Паутина для Черной вдовы, страница 13. Автор книги Марина Крамер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мост в прошлое, или Паутина для Черной вдовы»

Cтраница 13

«Ничего, это я исправлю, – ожесточенно думала она, вышагивая по аккуратной аллейке, вдоль которой тянулись небольшие скамейки на кованых ножках. – Хватит терпеть. Я и так ему слишком много позволила благодаря родству с Егором. Но теперь даже это не может стать препятствием, видит бог – я слишком долго терпела».

У нее накопилось много вопросов к «дорогому» во всех смыслах родственнику. Было и то, что тянулось еще из прошлого и за что Марина тоже собиралась спросить с совершенно зарвавшегося Григория. Коваль, хоть и имела в свое время очень много в смысле материальных благ, в делах придерживалась все-таки умеренности и лишнего никогда не хотела, хоть и своего не отдавала. Бес же принадлежал к тому типу людей, которым сколько ни дай – все мало. Он старался урвать везде, где можно, и даже там, где нельзя. Последнее относилось к жене его погибшего брата Егора. Даже родство не могло охладить стяжательства, свойственного Гришке, и это злило не только Марину, но и Хохла, который неоднократно предлагал решить вопрос с Бесом раз и навсегда. Но Марина колебалась и оттягивала этот момент. Разумеется, это все привело к весьма печальным последствиям, и теперь ей пришлось-таки принять довольно трудное решение. И Хохла, увы, рядом с ней не было, и она даже не знала, где он.

Неожиданно Коваль почувствовала боль – ноющую боль в груди, но не физическую, а какую-то душевную, моральную. Она вдруг осознала – прошло три недели с его последнего звонка, а она даже не знает, где и с кем ее муж. Ей и в голову не пришло позвонить и выяснить это.

Марина замерла посреди аллейки, как статуя, не в силах идти дальше. Осознание собственной черствости и жестокости – в который раз! – заставило ее схватиться за сердце и чуть слышно охнуть.

– Господи… какая же я все-таки сволочь… – прошептала она. – Как я могла…

Она выхватила телефон и принялась набирать знакомый номер, но механический голос сообщил ей, что абонент недоступен.

– Недоступен… – повторила Коваль чуть слышно. – Надо же – какое страшное слово, оказывается. Сто раз его слышала, а испугалась только сегодня.

Она убрала телефон и повернула обратно, к входу в здание клиники. В вестибюле ей попалось зеркало, и она невольно задержалась на пару секунд, но тут же ускорила шаг – вид собственного лица, отекшего, с синяками и кровоподтеками, с багровыми линиями еще не заживших швов, внушал ужас и отвращение. «Господи, когда уже все это уродство сойдет, а? Мало того что теперь я не похожа на себя, так еще и выгляжу пока, как вокзальная бомжиха», – с отвращением подумала Коваль, направляясь к себе в палату.


Лежа вечером в постели, она с легкой улыбкой вспоминала сегодняшний разговор с врачом – каким-то слишком уж стерильным молодым мужчиной в белоснежном халате и безупречно отглаженных брюках.

– Вам придется долго учиться жить с вашим новым лицом, миссис Мэриэнн, – говорил он, стараясь не смотреть в это самое лицо. – Это, безусловно, очень трудно, и вас ждут некоторые неудобства.

– Какие же? – насмешливо спросила Коваль, покачивая ногой в тапочке на невысоком каблуке.

– Во-первых, ваше собственное ощущение. Просто представьте – много лет вы были одна, а теперь каждое утро в зеркале будет отражаться совершенно другое лицо, которое в первое время вы не сразу сможете принять.

– А во-вторых? – Она смотрела на него в упор, наслаждаясь тем, что бедолага-доктор не знает, куда деть глаза.

– Знакомые, миссис Мэриэнн. Вас может не узнать давняя приятельница, мимо пройдет старый знакомый. Думаете, это легко?

Если бы Коваль могла, она с удовольствием сообщила бы сейчас этому пропущенному через автоклав доктору, что как раз последнее – ее самая заветная мечта, ради которой она и затеяла это все. И «нервное расстройство на почве неудовлетворенности собственной внешностью», которое она так убедительно сыграла на приеме, не имело к операции никакого отношения. Любая женщина с удовольствием поменялась бы внешностью с Мариной Коваль, которая даже в сорок лет ухитрялась выглядеть так, что мужчины сворачивали шеи и забывали о своих спутницах. Но ее сейчас волновала не собственная красота, а безопасность. Безопасность, которую может дать только невозможность ее узнать. Так что все эти разговоры стерильного доктора о старых знакомых ее только смешили. Что он мог знать о том, как трудно научиться жить с новыми документами и новой биографией, как трудно забыть свою прежнюю жизнь и все, что с ней связано? Как тяжело приучить себя звать близкого человека другим именем, не сбиваясь на старое даже при крайней степени раздражения? Как трудно говорить и думать на чужом языке, пусть даже ты владеешь им превосходно? Как трудно перестать видеть по ночам сны, возвращавшие обратно, в прошлую жизнь, к прежним людям, к прежним чувствам? Так что такая мелочь, как новая форма носа и скул, Марину-Мэриэнн вообще не пугала.

Россия, за Уралом

Утро понедельника началось для мэра небольшого зауральского городка с семейной ссоры, которые он так не любил. Любимая жена встала в преотвратительнейшем настроении, а потому не оказала супругу должного уважения и почтения. Послала недалеко, проще говоря. Григорий Андреевич Орлов, имевший в определенных кругах прозвище Гриша Бес, нахмурился, но промолчал. Виола в последнее время стала непредсказуема и совершенно неуправляема. Глядя за завтраком на хмурое кукольное личико кудрявой блондинки, Григорий Андреевич никак не мог понять, чего именно не хватает этой женщине. Чего?! Он любил ее, не изменял, выполнял все капризы – что еще-то? Вечно выдумает себе какую-то чушь и носится с ней, как курица с яйцом. Что за баба…

– Вета… – осторожно начал Орлов, не желая уезжать на работу провожаемым вот этим хмурым взглядом. – Ты это… может, возьмешь Лешку да куда-нибудь на море, а?

– Самое время! – фыркнула она, раскуривая тонкую коричневую сигарку. – Не сезон.

– Ну, пусть не на море, – покладисто согласился он. – Пусть в Европу – хочешь?

Виола подняла прозрачные, как горное озеро, голубые глаза и, не мигая, уставилась на мужа. Через пару секунд тот почувствовал легкое головокружение и слабость, захотелось подняться в спальню и прилечь на прохладный шелк постельного белья.

– Что задумал? – медленно и тихо спросила Виола, выпуская сигарный дым прямо ему в лицо.

– Предчувствие… – вяло пробормотал Григорий, не в силах оторвать взгляда от ставших широкими зрачков жены. – Предчувствие какое-то… холод могильный… как в тот раз…

Виола, не сводя с мужа глаз, снова выпустила облачко дыма, повторила про себя его фразу про «могильный холод, как в тот раз», подумала о чем-то и вдруг резко щелкнула пальцами. Григорий дернулся, как от удара хлыстом, а она невозмутимо проговорила:

– Холодно еще везде, Гриша, не хочется мне. А ты, кажется, уже опаздываешь, – она указала сигарой на циферблат больших напольных часов.

– Ох ты, елки! – подхватился мэр, потирая пальцами заболевший затылок. – Давление, что ли? Голова заболела.

Виола дотянулась до ящика стоявшего рядом старинного комода, вынула упаковку каких-то таблеток и протянула мужу.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация