И кажется, хотя герцог не был в этом уверен, ее сопровождал великий князь. Герцог нахмурился.
Великий князь Борис пользовался большим успехом у женщин — и не только потому, что его щедрость не уступала его богатству, но и потому, что он был действительно привлекательным мужчиной и перед его обаянием трудно было устоять любой женщине.
Герцог вспомнил, как по дороге сюда Имоджин без умолку твердила о том, как ей хочется увидеть очаровательного хозяина виллы.
Он был слегка задет тем, что в такой вечер Имоджин способна думать о других мужчинах.
Отправляясь на своей яхте из Марселя, герцог пришел к выводу, что пора расстаться наконец с холостяцкой жизнью и жениться на леди Мортон. Их связь длилась давно, и никто уже не сомневался, что рано или поздно дело кончится браком.
Муж леди Мортон погиб во время англо-бурской войны, но она вышла замуж в совсем юном возрасте, и сейчас, в двадцать два года, ее красота была в самом расцвете.
Родственники давно уговаривали герцога жениться, удивляясь, что в свои двадцать семь лет он еще не увлечен к алтарю какой-нибудь мамашей, охотящейся за женихом для дочери. Но герцог, хотя в его жизни было немало искушений, оставался верен данной себе еще в раннем возрасте клятве, что никто не заставит его жениться, если он сам того не захочет.
Он унаследовал титул в двадцать один год и с тех пор был одним из наиболее влиятельных дворян Великобритании.
Род его был древним и уважаемым. Женщины заискивали перед герцогом, знакомства с ним искали не только ровесники, но и государственные деятели, которые были намного старше его.
Он был дружен с принцем Уэльским еще до того, как тот стал королем, и теперь герцогу всегда были рады в Букингемском дворце, как прежде в замке Мальборо.
Герцог тщательно взвесил все «за» и «против», прежде чем решить, будет ли Имоджин ему подходящей супругой.
Он восхищался ее красотой; у них были общие интересы; оба пользовались большим, уважением в обществе.
Крайне важно, говорил себе герцог, что у них нет разногласий по поводу повседневных дел; кроме того, Имоджин будила в нем желание.
Вместе с герцогом на борту «Афродиты» плыли многие его товарищи, но они уже разъехались, и до завтрашнего дня герцог не ждал на яхте гостей.
Это означало, что сегодня вечером они с Имоджин будут на яхте одни, — и тогда, решил герцог, он попросит ее выйти за него замуж.
Герцог понимал, что Имоджин мечтает об этом, и не сомневался, что она любит его прежде всего за личные качества.
В то же время чутье подсказывало ему, что Имоджин не так стремилась бы выйти за него, будь он менее знатен.
С другой стороны, спрашивал он себя, можно ли вообще судить о человеке, будь то мужчина или женщина, не учитывая его окружения и происхождения.
Нельзя же, в самом деле, спросить:
«Любила ли бы ты меня, если бы я не был герцогом?»
Или для женщины:
«Любил ли бы ты меня, если бы я не была красива?»
Что действительно важно, так это то, что оба они благородного происхождения и предки их оставили след в истории.
А всякие истории про Золушку — это для служанок и школьниц, которые обожают низкопробные романы и представляют, что прекрасный принц вдруг вылезет из дымохода, чтобы сделать им предложение.
«Я думаю, мы поладим, — сказал себе герцог. — И родственники мои будут довольны».
Первым, кому он намеревался сообщить о своей предстоящей женитьбе, был король Англии.
Его величество не раз в разговоре отмечал красоту Имоджин и намекал, что она была бы для герцога весьма подходящей женой.
«Поговорю с ней сегодня», — окончательно решил герцог, когда они ехали к вилле великого князя.
Но Имоджин куда-то исчезла. Герцог недоумевал, почему она еще не вернулась. Он нетерпеливо встал из-за стола. — Неужели вы бросите игру? — воскликнул один из его партнеров. — В середине такой удачной партии?
Не отвечая, герцог оставил на столе деньги и поспешно направился к выходу из гостиной.
Он даже не задумывался, что его поведение покажется странным и о нем будут судачить. Так или иначе его поступки всегда обсуждают, но, если он пожелал остановить игру, это, кроме него, никого не касалось.
Утопающий в цветах сад великого князя был необыкновенно красив: он считался одним из самых знаменитых садов Лазурного берега.
Правда, деньги великого князя были тут ни при чем: своим великолепием сад был обязан заботам старушки садовницы, которая на склоне лет с любовью ухаживала за ним.
Воздух был напоен ароматом цветов, нежно журчал маленький водопад, с деревьев неслышно падали, кружась, яркие лепестки, зеленела трава, — герцог не замечал ничего.
Он искал взглядом алое платье: Имоджин надела его сегодня вместе с ожерельем с рубинами и алмазами, которое подарил ей герцог перед отъездом из Англии.
Герцог шел мимо пышных цветов, мимо беседок, мимо удобных скамеек, стоящих вдоль песчаных дорожек… Сад казался пустым — и внезапно герцог увидел Имоджин.
Платье девушки алым пятном выделялось на фоне белой беседки, построенной в античном стиле. Дорожка, ведущая к этой беседке, сплошь заросла цветами.
Имоджин стояла в столь хорошо знакомой герцогу эффектной позе, которая как нельзя лучше подчеркивала красоту ее фигуры и высокую лебединую шею.
Увидев, как великий князь обнял Имоджин за талию и притянул к себе, герцог остановился.
Она не сопротивлялась, более того: она с готовностью приблизила свои губы к его губам и, когда он поцеловал ее, страстно обхватила князя за шею.
«Классическая поза влюбленных», — еще больше мрачнея, подумал герцог. Несколько мгновений он смотрел на слившуюся в долгом поцелуе пару, а потом повернулся и ушел.
Герцог не вернулся на виллу. Он прошел через сад к небольшой калитке, ведущей туда, где стояли экипажи гостей великого князя.
Слуги были удивлены, увидев хозяина. Обычно герцог задерживался за полночь, а иногда и до рассвета, — в Монте-Карло это было в порядке вещей.
Грум открыл дверцу, и герцог сел в экипаж.
— На яхту, — коротко приказал он.
Колеса застучали по извилистой дороге, круто спускавшейся к гавани.
Герцог откинулся на сиденье, радуясь, что никто в эту минуту не видит его лица, перекошенного от злости.
Те, кто слышал его в палате лордов, знали, что он не только умен, но умеет убедительно и вместе с тем жестко настоять на чем-то.
Несколько законопроектов были приняты исключительно благодаря его настойчивости, и премьер-министр был признателен ему за поддержку.
Слуги считали герцога справедливым и великодушным хозяином, но к тому, кто позволял себе проявить вероломство или небрежность, он был поистине беспощаден.
