Затем я увидела их – лей-линии.
Мир за пределами Аклева был покрыт ослепительными всполохами белого света. Справа, слева, позади… они нависли над землей как сеть, повсюду, но только не внутри аклевской стены, возле которой они сворачивались. Я смотрела на них и видела, что линии стали медленно тускнеть, а ветер – ослабевать.
– Не останавливайся, – приказал Ксан.
Кровь в чаше поглотила прядь из гривы Фалады, перекрасив огонь из золотистого в серебристый. Я увидела ее призрак, свободно скачущий по бескрайней туманной пустоши. Я почувствовала ее яростную гордость, ее буйную радость, ее дикую страсть. Как будто она знала, что, если захочет, сможет бежать так быстро, что взлетит и присоединится к богине на небе. Она была Эмпиреей. Она была волшебной. И она собиралась дать мне все, что нужно. Потому что она любила меня. Доверяла мне. Она не пользовалась словами, но я знаю, что она говорила мне: она хочет помочь, потому что Келлан хотел бы, чтобы она мне помогла.
Но затем огонь зашипел.
– Подожди! Подожди! – взмолилась я. – Я не закончила! Еще не все! – Я вышла из трилистника, пытаясь поймать ускользающий образ.
– Что ты делаешь? – спросил Ксан, когда я опрокинула чашу, проводя тонкую линию из крови и пепла вдоль краев мелового рисунка. – Подожди, Эмили! Не надо!
– Я исцеляюсь слишком быстро, – в оцепенении произнесла я, пытаясь удержать убывающий серебристый огонь. – Боли не хватает.
Прежде, когда я экспериментировала с магией, я справлялась не с помощью боли. Что сказал Саймон? Магия крови завязана на эмоциях: чем быстрее бьется наше сердце, тем быстрее оно перекачивает кровь. Дома я, пользуясь магией, каждый раз испытывала страх, что Трибунал как-нибудь об этом проведает. Когда я спасала свою беременную матушку, я делала это от отчаяния. Когда я сжигала бандитов на улице Аклева, я пыталась предотвратить их посягательство на мою честь. Вслух я произнесла:
– Страх. Мне нужно почувствовать страх.
Я оттолкнула Ксана в сторону, побежала к стене, ногтями уцепилась за самый верх зубца и подтянулась. Крошки строительного раствора захрустели под босыми ногами, и несколько сыпучих кусков щебня упали в зияющую пустоту подо мной. Я перегнулась через край и вспомнила, что чувствовала, глядя, как Келлан выскальзывает из моих ладоней навстречу смерти, и мое сердце забилось в зловещем барабанном ритме. Если я упаду, то погибну – но потерять я боялась вовсе не свою жизнь. Единственный способ испугаться настолько, чтобы суметь завершить начатое, заключался в том, чтобы поставить на кон жизни тех, кто со мной связан. Я подняла руку еще раз, и капля крови упала прямо на камень зубчатой стены.
Это сработало, но я знала, что эффект будет недолгим. Я отчаянно потянулась сквозь пустоту к тому месту, где меня ждала Фалада. Она наклонила голову и положила свою красивую белую морду в мою кровоточащую ладонь.
– Спасибо, – сказала я ей, проводя серебристый свет ее души в свои ладони. Я взяла ровно столько, сколько мне было нужно, и держала этот свет внутри, позволяя ему циркулировать и расширяться. Затем я усилила свое сознание, снова обнаружила трещину в стене и загладила ее серебристой душой Фалады. «Почти!» – подумала я, но огонь вновь начал тускнеть. Мое тело останавливало кровотечение, и вместе с тем ограничивало доступ к магии внутри стены – кровь сворачивалась, я исцелялась. Нужно было почувствовать еще бо́льший страх. Я перегнулась как можно дальше и уже стояла на цыпочках…
– Эмили! – воскликнул Ксан и ухватил меня за руку. Я с трудом сохраняла равновесие. – Эмили, не надо. Это опасно. Не надо! – Он с силой притянул меня к себе, и я упала прямо в его объятия.
Я дрожала. Я была в крови. Но я не справилась. Не смогла.
– Ты в порядке? – Его белый воротничок съехал набок, волосы спутались, а глаза стали такими темными, как самый темный лес. Мы смотрели друг на друга. Я медленно поднесла окровавленные пальцы к его лицу и мягко прикоснулась к его губам. Никто из нас не произнес ни звука.
– Ничего-то вы не боитесь! – сказал мне Торис на ужине в Сирике. Всего, подумала я. – Кое-чего я все-таки боюсь, – ответила я вслух.
– Ничего-то вы не боитесь! – снова услышала я его слова, прозвучавшие эхом.
Да, ответила я.
Ксан.
Я боюсь Ксана.
Все замедлилось и остановилось. Мы были одни в этом хрупком мгновении, подвешенные вдвоем в магии и луче света.
Затем я закрыла глаза и расслабилась.
Оставшийся запас силы выплеснулся из меня волной, прокатился через стену и заполнил щели, подобно тому, как мазь заполняет рану. Как только это произошло, я упала на руки Ксана. Волшебство ушло, оставив меня опустошенной, похолодевшей. И все же, когда мы были в объятиях друг друга, удивленные и смущенные до такой степени, что захватывало дух, я была уверена, что еще никогда не чувствовала себя живее, чем в то мгновение.
19
Я почти не помнила, как добралась до дома: заклинание высосало из меня последние силы. Единственное, что врезалось в память, это мягкие просьбы Ксана переставлять ноги.
– Я не могу тебя нести, – сказал он, хотя его слова я помню как сквозь сон. – Пожалуйста, Эмили, просто иди вперед. Вместе мы справимся.
На следующее утро я проснулась в своей койке и услышала звук мягких, синкопированных ударов, перешедших в ворчание. Это был знакомый звук, он меня успокаивал, и я надолго зависла в пограничном состоянии между сном и бодрствованием, с удовольствием прислушиваясь. Кейт активно похозяйничала в моем домике: затхлый душок пыли исчез, ему на смену пришли ароматы свежих садовых цветов и напитавшейся дождем сосны.
И лишь когда другой звук – резкий и тяжелый стук – перекрыл первый, я стряхнула с себя последние обрывки сна. Я села на койке и увидела, что Ксан, спавший сидя, тоже проснулся. Протирая глаза, он поднялся на ноги, из-за чего бумаги, лежавшие у него на коленях, соскользнули на пол. Видимо, он уснул, рисуя возле камина, после того как уложил меня в постель.
– Что это? – спросил Ксан хриплым утренним голосом. Под глазами у него темнели круги, на пальцах виднелись следы сажи.
Тук! Тук! Тук! Спотыкаясь, я подошла к двери, отворила ее и увидела на пороге Натаниэля. Его одежда промокла насквозь, влажные пряди волос прилипли к лицу.
Дождь.
– Ксан! – с трудом переводя дыхание, выкрикнул Натаниэль. – Ксан! Он здесь?
– Я здесь, – ответил Ксан из-за моей спины. – В чем де… – Он широко распахнул глаза, протиснулся мимо меня и, выйдя под ливень, поднял руки вверх и стал ловить капли дождя, глядя на них то ли с изумлением, то ли с ужасом.
– Ты должен пойти со мной, сейчас же, – торопливо произнес Натаниэль. – Это Высшие Врата.
– Оставайся здесь, – велел Ксан и громко хлопнул дверью перед моим носом. Ошеломленная, я несколько секунд смотрела на деревянную панель двери, после чего кинулась за плащом Келлана. Я здесь не останусь, только не когда с воротами что-то не так!
